– Ну вспылил, с кем не бывает. – Артур скромно потупился. – Я был еще совсем молод, инспектор. Так вот, говорю вам, у вас есть вкус. И если бы вы согласились обеспечивать мне фасад… ну и беречь наше общее дело от всяких проблем с законом, мы бы с вами таких высот достигли…

Дуглас проигнорировал это недвусмысленное предложение и вернул беседу в прежнее русло:

– Так вы, значит, продали Сидни Гарену шампанское?

– Продал ли я ему шампанское! О да, продал! Ни много ни мало – пятьдесят ящиков. Сегодня у них намечается самый пышный светский кутеж, какого тут не было все лето. Вы бы заглянули вечерком на Портман-сквер, инспектор. Сразу раскроете половину нераскрытых преступлений в Лондоне.

– Может, и загляну. Вы там будете?

– Помилуйте, инспектор. Я для этих людей мелкий лавочник. Меня не пустят в парадную дверь, даже если я приду получить деньги за шампанское.

Поддавшись какому-то внезапному импульсу, Дуглас спросил:

– Не у них ли Питер Томас закупал антиквариат для своего магазина?

Артур отошел на другой конец бара, взял пачку сигарет, вернулся на место и лишь тогда возобновил беседу.

– Вы, верно, шутите, инспектор. Нет никакого Питера Томаса, разве вы сами не понимаете? К тому же Сидни не торгует вещами такого пошиба. Гарен и Шетланд занимаются истинными произведениями искусства, музейными экспонатами.

– А Питер Томас чем занимался?

– А Питера Томаса никогда не существовало. Его имя было фасадом для Сопротивления. Антикварная лавка использовалась, чтобы получать и передавать деньги. Иногда доброжелатели приносили им антиквариат, чтоб было что в витрину поставить, а то и продать ради общего дела. – Артур поймал на себе суровый взгляд Берты и счел нужным оправдаться: – Все равно это уже дело прошлое. Никому не будет вреда, если я расскажу.

– Тогда кем был убитый? Похоже, вы все об этом деле знаете.

– Не все, а только то, что слышал, – признался Артур, подавляя пьяную отрыжку. – Это был Споуд, старший из двух братьев. Ученый. До войны занимался расщеплением атома или как там они называют. Говорят, очень умный был.

– И он работал в антикварной лавке?

– Не-е… Ученых фрицы сгребли сразу, первым делом, как взяли тут власть. Сами же знаете, инспектор. Кого-то в Германию угнали, кого-то оставили здесь разрабатывать фрицам секретное оружие.

– Куда попал Споуд?

– На какую-то сверхсекретную немецкую военную базу в Девоне. Слыхал, они там разрабатывают новый отравляющий газ.

– В Брингл-Сэндс?

– Возможно. Давайте еще выпьем.

Дуглас еще немного поговорил с ним, но быстро пришел к выводу, что Артур больше ничего не знает, да и все, что ему известно, – одни слухи.

Сидни Гарену он позвонил прямо из телефонной будки в заведении Берты.

– Инспектор Арчер, – прожурчал Гарен, взяв у прислуги трубку в своем роскошном доме на Портман-сквер. – Надо же, какое совпадение. А у меня тут на столе как раз лежит фунт цейлонского чаю, который я собирался вам послать. Вы-то понимаете в хорошем чае и не стали бы портить его сахаром и молоком.

У него был легкий акцент и очень взвешенная манера речи, ни одного лишнего слова. Мягкий, как шелк – и такой же скользкий.

– Как мило, что вы помните обо мне, мистер Гарен, но вы же знаете, как я отношусь к такого рода подаркам.

Гарен ничуть не смутился.

– Боюсь, вы меня неправильно поняли, инспектор. Чай подарила нам индийская торговая делегация, которая на днях прибыла в Лондон. Меня попросили передать образцы их товара тем, кто способен оценить хороший продукт по достоинству.

– В таком случае я не откажусь выпить чашечку вместе с вами, мистер Гарен.

– О, это будет двойное удовольствие, инспектор.

– Я слышал, у вас сегодня намечается вечеринка.

– По довоенным меркам – незатейливое собрание, – скромно признал Гарен. – Хотя мне удалось раздобыть кое-какие деликатесы.

– Я тут как раз говорил с тем, кто вам в этом помогал. Некий Артур, припоминаете такого?

– А! Ну конечно, Артур, славный малый. Он действительно выполнил для меня кое-какие поручения.

На заднем плане Дуглас услышал второй голос – Питер Шетланд, наконец прочитавший нацарапанное Гареном на бумаге имя, негромко спросил: «А этого какой черт принес?» Но Сидни Гарен был воробей стреляный и хорошо знал, когда следует принять неизбежное.

– Вот что, Дуглас, – произнес он, нащупав в памяти имя собеседника, – а почему бы вам и правда не заехать к нам вечерком? Посмотрите на все своими глазами. Компания соберется интересная, даже кое-кто из вашего начальства обещал быть.

– Разношерстное получается сборище, – заметил Дуглас.

Гарен расхохотался.

– Ах, Дуглас, вы всегда такой шутник. Так что, вас ожидать?

– Мне жаль вас разочаровывать, мистер Гарен, но пожалуй что да. Ожидайте. Кто-то же должен приглядеть за сохранностью бриллиантовых диадем.

– Помилуйте, инспектор, нельзя работать круглые сутки!

– А вы это начальнику моему объясните.

– И кто у вас нынче начальник? – игриво поинтересовался Гарен, готовясь смеяться над очередной шуткой.

– Штандартенфюрер СС доктор Оскар Хут.

Гарен тут же растерял всю игривость.

– Гости съезжаются к половине девятого, – деловым тоном сообщил он. – Форма одежды – смокинг.

– А полицейская униформа подойдет?

– Униформа, ха-ха-ха! Да, конечно, инспектор. Вы очень остроумны. Прошу меня простить, сейчас я тороплюсь, à tout à l'heure[2].

– Аривидерчи, мистер Гарен, – сказал Дуглас и повесил трубку.

Пока «Тэтлер», «Куин» и прочие журналы о высшем обществе рассказывали, как британская знать отмечает свадьбы и юбилеи домашним пивом и жареным сыром, на обломках державы поднялся новый класс богачей. Жесткий аристократ Шетланд и перешедший из армян в немцы Гарен были типичными его представителями. Так же как и все их гости.

Едва Дуглас появился в зале, как к нему навстречу поспешил сам Гарен.

– Добрый вечер, Дуглас!

– Добрый вечер, мистер Гарен. Добрый вечер, миссис Гарен.

Жена Гарена, робкая маленькая женщина с кудрявыми черными волосами, заулыбалась, словно польщенная вниманием к своей персоне. Корсаж ее платья был усыпан жемчугом и бриллиантами. Сын четы тоже присутствовал и старательно улыбался всем вновь прибывшим.

Разумеется, среди гостей были немцы – генералы, адмиралы, люди из немногочисленной гражданской администрации, которые теперь управляли оккупированной страной, подчиняясь при этом немецкому военному командованию. Были там и англичане – члены парламента и марионеточного правительства, которые научились играть свою роль в новом нацистском сверхгосударстве, поглотившем большую часть Европы. Премьер-министр явиться не смог, прислал записку с извинениями – этим вечером он произносил речь перед собранием немецких школьных учителей.