— Разобрался? — ехидно спросил Усама.

— Не успел, — признался Якуб.

— Уму непостижимо! — вздохнул Усама. — Нет, решено, я не могу доверять вам, а значит, мне следует от вас избавиться…

Террористы встревоженно переглянулись.

— Но пока, слышите вы, нерадивые твари, я даю вам еще один шанс! — Усама поднял вверх руку. — Подумайте об этом и постарайтесь исправиться! Если это вообще возможно! Уф-ф-ф! Как же вы, проклятые, утомили меня!

Усама отер вспотевший лоб рукавом и в сопровождении Мустафы удалился в свои покои, отгороженные коврами в углу подвала. Там он устало опустился на подушки, вздохнул, прикрыл глаза и негромко щелкнул пальцами левой руки. Мустафа исчез и вскоре вернулся с прежним подносом в руках. Только на этот раз на подносе дымилась, испуская соблазнительный аромат, маленькая чашечка с кофе. Усама открыл глаза, пригубил обжигающий напиток, удовлетворенно кивнул головой и сказал:

— Какую же бурду нечестивые жители этого города пьют под видом кофе.

— Да сократит Аллах их пребывание на земле! — вставил Мустафа.

— Теперь это зависит от нас, — веско напомнил Усама.

— Да, мой господин, — согнулся в поклоне Мустафа.

Усама выразительно показал взглядом на подушку, лежавшую в ярде от него. Мустафа сел на нее, поерзал и преданно уставился на Усаму.

— Что сказал тебе этот проклятый ученый? — спросил Усама.

— Ему нужно еще немного времени, — масленые глазки Мустафы забегали по сторонам, — неделя или две. Он должен убедиться в эф… эфте… эфие…

— Эффективности?

— Да, именно так — в эффективности. Мой господин, да продлит Всевышний твои дни, ты знаешь все трудные слова!

— К делу, — потребовал Усама, и Мустафа умолк.

— Он не догадывается, зачем нам нужна бомба столь разрушительной силы?

— Кажется, нет, но — какая разница? Не можем же мы внушить ему, что бомба нужна нам для… приготовления шербета.

— Да я не об этом, придурок. Все знают, что бомбы предназначены для того, чтобы их взрывали! Я хотел спросить — не догадывается ли он, что именно мы хотим взорвать?

— На моих устах лежит печать тайны, — поклонился Мустафа.

— Еще бы на твоих верблюжьих мозгах лежала печать ума, и я был бы счастлив, — проворчал Усама. — Скажи-ка, а правду ли говорят, что этот проклятый ученый прелюбодействует со своей обезьяной?

— Не видел этой гнусной сцены своими глазами, — Мустафа развел в сторону толстые волосатые руки, — но могу свидетельствовать, что они очень близки между собой. Обезьяна может сесть к нему на плечо, обнять за шею и покрывать его бесстыжее лицо поцелуями. Это я видел дважды.

— Ах-ах-ах, — осуждающе запыхтел Усама, качая головой. — Воистину этот город — средоточие разврата. Если уж старики позволяют себе такое, то что же тогда вытворяет молодежь? Нет, я должен стереть Катарсис с лица земли. Этим я сделаю мир чище, а заодно заставлю моих врагов считаться со мной!

— Он может управлять своей обезьяной при помощи пульта, подобного тому, что есть у каждого телевизора или кондиционера, — сказал Мустафа, надеясь поразить воображение Усамы. — Это я тоже видел своими глазами.

— Не были ли твои глаза затуманены каким-либо дурманом? Я никогда не видел, чтобы неразумными тварями управляли бы подобным образом, а я многое повидал в этой жизни. Ладно, не надо оправданий, давай лучше займемся финансами. Ответь мне, на сколько процентов выросла прибыль «Талибанинганса» за прошлый месяц?

— На семь.

— Ты плохой управляющий, Мустафа. Нерадивый и неумный.

— Но семь процентов очень хороший показатель…

— Не для нас. Сейчас нам требуется много денег, очень много. Ты знаешь, сколько запросил с меня за постой владелец этого дома?

— Нет.

— Миллион долларов в месяц — вот цена нашей безопасности.

— О Аллах! Один миллион долларов? Воистину нет предела людской жадности!

— Пришлось согласиться, потому что другого варианта у нас не было. У нас на хвосте сидят агенты ФБР, поэтому я и тороплю тебя с бомбой. Месяц закончится быстро, и придется платить ему еще раз…

— О какой ужас!

— Да уж, приятного мало. Кстати, ты уже подыскал покупателя на «Талибанинганс»?

— Да, подыскал. Нашу сеть ресторанов хочет купить здешний мэр. Он загреб под себя добрую половину недвижимости в своем городе, но ему все мало.

— Продашь ему «Талибанинганс» за день до акции, чтобы мне не пришлось уничтожать свою собственность.

— Будет исполнено, мой господин.

— Подправь немного отчеты, чтобы увеличить рентабельность сети и взять хорошую цену.

— Будет исполнено, мой господин.

— И впарь ему мебель и оборудование. Все-все, что можно.

— Он купит «Талибанинганс» со всеми потрохами, мой господин. Мы уже подписали договор о намерениях.

— Превосходно, хоть что-то ты сделал должным образом.

Мустафа расплылся в улыбке.

Большим и указательным пальцами правой руки Усама потер глаза.

— Болят? — посочувствовал Мустафа.

— Порой такая резь, будто песку насыпали, — пожаловался Усама.

Ковер, закрывающий вход, отодвинулся, пропустив внутрь еще одного бородача.

— Господин! — воскликнул он. — Там пришел Дэйв. Говорит, что хочет вас видеть.

— Веди его сюда, — скривившись, словно от зубной боли, приказал Усама.

Мустафа поднялся на ноги, но наткнулся на повелительный взгляд Усамы и сел обратно.

Дэйв начал вещать, еще не успев войти внутрь:

— Приветствую вас, гонимые и преследуемые, нашедшие приют в моей скромной обители! Надеюсь, что ничто не тревожит ваш покой…

— Замолчи и говори по делу, — грубо оборвал его Усама, даже не заметив противоречия в своих словах.

Гиена в образе человека, содравшая за месячную аренду пыльного подвала один миллион долларов, не заслуживала лучшего приема. У Дэйва хватило ума не выказывать недовольства.

— Один из местных жителей, владелец оптовой фирмы, торгующей детскими игрушками, никак не хочет уделить мне малую толику от своего богатства. Не могут ли твои люди, почтеннейший, устроить небольшой беспорядок на принадлежащем ему складе, чтобы этот скупец побыстрее уверовал в грядущий Апокалипсис и стал немного щедрее?

— Ты хочешь, чтобы мои люди наказали тех, кто не хочет платить тебе, — подвел итог Усама. — И во сколько же баксов ты оцениваешь эту услугу?

— Ну, я думал, что если уж мне выпала честь оказать вам приют, то вы не откажете мне в подобном пустяке на безвозмездной основе…