женским, а во-вторых, как будто знакомым.

– Привет, я тебя не разбудила?

– Нет. – Полина, оказывается, охрипла – наверное, от слез и долгого молчания. – Кто это?

– Софья. Сегодня… То есть уже вчера…

Ах, да. Софья… Стало еще более пусто и одиноко. Как будто могло случиться чудо, но в последний момент передумало. Какое чудо? Бог его знает.

– Угу, помню, – сказала Полина.

В трубке вздохнули. Потом – как будто через силу:

– Ты там одна?

– Угу.

– Хочешь, я приеду?

Что за идиотский вопрос? С чего бы Полине хотеть, чтобы к ней среди ночи приехала какая-то незнакомая тетка?

– Зачем? – Вопрос прозвучал холодно и отстраненно.

Сейчас Софья положит трубку, и одиночество вернется.

– Еды привезти?

– Не надо!

– Ты пьешь?

– Что? Нет!

– Ясно. Жди, скоро буду.

Меньше чем через час она приехала. Еще через час Полине казалось, что у нее есть старшая сестра. И что утрата – не только ее, а их. Общая. И, разделенная пополам, она стала чуточку легче.

Рано утром, когда в дверь опять позвонили, открыла Софья и очередного профессионального соболезнователя выгнала в шею.

– Мы сами разберемся, к кому обращаться, когда будет нужно, – холодно сказала она.

– Но вы уже сейчас могли бы выбрать…

Дверь закрылась. Софья развернулась и по-хозяйски прошла в кухню, начала варить кофе. Полина как-то автоматически пошла вслед за ней, села на табуретку.

– Ты только не подумай, что я хочу тебя ограбить, – сказала Софья, включая плиту под туркой. – Но я просто обязана задать этот деликатный вопрос. У вас есть какие-нибудь сбережения?

– Сбережения? – тупо переспросила Полина.

– Да. Похороны… и все такое. Это недешево.

Полина сумела только головой помотать. Какие еще сбережения… Маминой зарплаты им едва хватало на жизнь.

Похороны. Недешево… А после похорон нужно еще жить дальше. На что-то. Нужна настоящая работа, та, за которую будут платить. А универ? А как вообще – всё?..

– Ладно, решим, – сказала Софья резко и даже почти грубо. Она, кажется, поставила основной целью не позволять раскисать ни себе, ни Полине. – Не мы первые, не мы последние.

«Мы»… Полина все-таки шмыгнула носом.

Софья включила старенький телевизор, стоящий на холодильнике. Мама тоже всегда включала его, когда суетилась на кухне.

Сначала родился звук:

– …дор Ильичев расстался с жизнью вчера, во время съемок авторского шоу «Короли вкуса». По неподтвержденным данным, известный на всю страну кондитер и шоумен был убит. Отравлен одним из участников проекта.

На экране появился статический кадр с изображением человека, которого Полина никогда не видела. Она точно зачарованная смотрела на его лицо. В голове как будто сталкивались две разные мысли и никак не могли соединиться.

– Андрей Загорцев, финалист шоу, арестован по подозрению в убийстве и сейчас содержится под стражей. Следствие ведется. Администрация и сотрудники телеканала, а также участники шоу выражают искренние соболезнования родным и близким покойного Федора Ильичева.

Показали Ильичева, это лицо было знакомым. Телевизор Полина почти не смотрела, но Ильичев улыбался с рекламных плакатов, то и дело всплывал на баннерах в интернете. Он был как «Кока-кола»: можешь никогда в жизни не попробовать, но не знать о ее существовании попросту нереально.

Немолодая женщина, промокающая платком глаза, у входа в какое-то здание. Титр: «Вдова покойного».

– У меня нет слов, – тихо сказала женщина. – Я… Я просто не знаю, что сказать, извините.

Репортаж закончился, и закрутился другой сюжет. Полина отвернулась. Про маму они не сказали ни слова. А она бы хотела, чтобы сказали? Нет, наверное. Но это было бы, по крайней мере, честно.

Софья достала из холодильника яйца, помыла их и, одно за другим, разбивала над сковородой.

– Софья, – позвала ее Полина.

– Да?

– Это ведь, получается, он маму убил? Вот этот Андрей Загорцев?

Две разные мысли наконец соединились и превратились в одну. Только что, пусть и через экран, Полина смотрела в глаза человеку, который отнял у нее маму.

Хрустящий шлепок. Полина посмотрела на упавшее на пол яйцо.

– Ч-черт, – прошептала Софья. – Прости. Где у вас тряпки?

– Я принесу.

Полина сходила в ванную, намочила тряпку и вернулась. На сковородке уже шипел и потрескивал завтрак. Полина присела над яйцом, которому была уготована другая судьба, собрала его тряпкой.

– Не думай об этом уроде, – сказала Софья. Быстро вытерла глаза. – Он свое получит. И эти, которые на всю страну трубят про Ильичева, а про Наташу даже не заикнулись, – тоже. Сегодня я выходная, а завтра к начальству пойду. Наташа на студии пять лет проработала! Они обязаны деньги выделить. Хоть как-то тебе помочь!

– Угу, – сказала Полина.

Но не думать об «уроде» у нее не получилось.

24

В дверь постучали и тут же открыли. Смуров, оторвавшись от бумаг, бросил взгляд на вошедшего и кивнул:

– Санек, заходи. Ну? Порадуешь чем?

– Да как вам сказать, Сергей Игнатьич… – Саша прикрыл за собой дверь и сел напротив Смурова. – Смотря что получить хотим.

– Ты работаешь – где?

– Ну… – усмехнулся Саша. – Кто-то ведь у нас сидит уже. Следак доволен, а наше дело – маленькое.

– А раз помнишь, – сказал Смуров, проигнорировав большую часть сентенции, – то и не сношай мне мозги. Радуй давай.

Смуров отложил ручку и, сопя, уставился на Сашу. Тот занервничал. Всякий нервничает, когда Смуров молча смотрит и сопит, даже старшие по званию невольно вспоминают страшные истории о слетевшем с катушек менте, устроившем стрельбу в супермаркете.

– Короче, – сказал Саша, – антисептиками уборщицы пользуются. Упаковку показали. Но по составу – судя по всему, вообще не то.

– А ты что – химик?

– Нет… Да понял я, понял, Сергей Игнатьич! Я спрашивал, не пропадало ли чего, – так на меня там глаза вылупили. Типа, смеешься, что ли, откуда мы знаем? То есть подотчетности у них тупо нет. Кому нужна какая химия – берет, да только никому она особо не нужна. Дома полы с такой фигней не помоешь. Там кот раз лизнет – и кверху лапами. Или не дай бог ребенок, того веселее будет.

Смуров посмотрел на протянутый ему пакетик с белым порошком и неприятно поежился.

– Мне зачем даешь? Сам скатайся. К криминалистам.

– Да они ж неделю возиться будут…

– Сань. Тебя работать учить?

– Сергей Игнатьич, – как-то внезапно сменил тон Санек. – Я ж не этот… как там его… Не мизантроп.

– Не меценат, – вздохнув, поправил Смуров. – Знаю. Так ведь и я тоже. Ты деньги зарабатываешь? – Саша молча смотрел на Смурова. – Зарабатываешь, – кивнул тот, отвечая сам себе. – Вот и подумай. Хочешь ли продолжать. Зарабатывать. А то мало ли.

Саша встал. Взгляд Смурова не отпускал его