Раздался легкий стук в дверь.

— Войдите! — откликнулась Линетт, и в комнату заглянула улыбающаяся служанка:

— Месье маркиз просит вас спуститься в его рабочий кабинет, мадемуазель.

— С-спасибо, — запинаясь от удивления, пробормотала девушка. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла заставить свои непослушные ноги направиться к лестнице.

Луис стоял спиной к ней, поворачивая круглую ручку сейфа, когда Линетт, постучав и получив приглашение войти, сделала шаг в кабинет. Маркиз не повернулся, лишь резко бросил через плечо:

— Графиня настаивает, чтобы вы надели фамильные драгоценности сегодня вечером, мисс Саутерн. Островитяне, видите ли, желают увидеть свою будущую хозяйку во всем великолепии. Я решил, что это не такая уж плохая идея, поскольку если что-то и может с гарантией заставить женщину выглядеть счастливой, так это бриллианты. А у меня нет сомнений, что вы нуждаетесь в стимуле, который поможет вам произвести на других впечатление сияющей от счастья невесты.

Он вытащил из сейфа тяжелую шкатулку и поставил ее на стол. Линетт претила мысль воспользоваться фамильными драгоценностями Эстевасов как ширмой, чтобы скрыть истинные отношения между ней и Луисом, ничто не заставило бы ее смириться с подобным издевательством. Но в тот миг, когда она открыла рот, собираясь выразить протест, маркиз повернулся к ней лицом и застыл от восхищения. Он смотрел на нее так, будто никогда в жизни не видел подобной красоты, и Линетт в очередной раз осознала, как отчаянно она нуждается в его одобрении. Сердце ее затрепетало, но она стойко выдержала его внимательный осмотр, лишь слегка опустила ресницы, когда заметила огонь, засверкавший в глубине синих глаз. Луис, который наконец обрел дар речи, подошел ближе к девушке и хрипло произнес:

— Вы потрясающе красивы. — А затем, завороженный родинкой, примостившейся на ее груди, слева, чуть выше лифа, спросил, не отрывая от нее взгляда: — Как это случилось, что я не заметил эту родинку, когда мы были на острове?

Напуганная преисполненной смысла тишиной, Линетт заставила себя рассмеяться и небрежно пожала плечами:

— Вероятно, лямка от купальника закрывала ее. А что, это так важно?

— Нет.

Она быстро подняла глаза, но выражение его лица было серьезным.

— Вы похожи на ангела в этом белом платье и с этими детскими завитками волос, падающими на лоб… Да, ангел, невинная девочка, которая может превратиться в жестокую соблазнительницу…

Волна нахлынувшего смущения заставила Линетт промолчать. Она боялась пошевелиться, боялась разрушить чары, окутавшие их обоих, и позволила Луису подвести себя к столу, где футляр с ювелирными украшениями рассыпал свои сокровища по зеркальной поверхности. Маркиз взял ее руку в свою и надел на палец кольцо с темно-красным рубином, который могла бы носить королева в давние времена, до того, как грабители Эстевасы предъявили свои права на него. Затем он застегнул на ее шее прекрасную золотую цепочку с восхитительным рубином, упавшим на ее грудь, как кровавая слеза. Отступив назад, чтобы оценить картину целиком, Луис, казалось, остался доволен. Рубиновые серьги из гарнитура он положил назад в шкатулку.

— Кольца и кулона будет достаточно. Блеск драгоценностей служит лишь фоном, подчеркивающим вашу красоту, мадемуазель.

Линетт вспыхнула от такого приятного комплимента и подошла к зеркалу полюбоваться темными, как кровь, камнями, контрастирующими с девственной белизной платья. В этот момент дверь широко распахнулась, скрыв девушку из вида, в комнату ворвалась Клаудия, обворожительная в черном с блестками наряде, и бросилась прямо в объятия Луиса. Остолбеневшая Линетт видела, как она обвила маркиза руками за шею и подставила ему свои надутые губки для поцелуя.

— Спасибо, мой милый Луис, за чудесный день! О, это был просто волшебный день! — промурлыкала Клаудия.

Их поцелуй, как показалось Линетт, длился целую вечность, и девушка вдруг поняла, что она даже не заподозрила, что Клаудия могла провести этот день с Луисом. Графиня была радушной хозяйкой и никогда не требовала от своих гостей соблюдения определенных правил. Они гуляли, купались и развлекались, не чувствуя себя обязанными следовать жесткому распорядку, поэтому на отсутствие Клаудии за обедом никто не обратил внимания.

Наконец Луис решительно отстранил от себя Клаудию и повернулся к Линетт. Клаудия проследила за его взглядом и вскрикнула в притворном ужасе, когда увидела девушку, стоявшую белой неподвижной статуей у двери.

— О, надеюсь, вы простите меня, мадемуазель Саутерн? — сладко пропела она. — Я все еще никак не привыкну, что он теперь — ваша собственность. Я провела с ним весь день и ни разу об этом не вспомнила!

Линетт побледнела. Луис молчал. Впрочем, объяснений и не требовалось: одного его взгляда хватило, чтобы радужный пузырек счастья, паривший в душе девушки, лопнул. Маркиз и пират Луис Эстевас не потерпит никаких посягательств на его свободу, их помолвка — это просто игра, ложь чистой воды. Он влюблен в Клаудию и намерен поддерживать с ней отношения тайком, а за английской мисс будет ухаживать только на людях, честно играя свою роль ради графини…

Интересно, уныло размышляла Линетт, все ли он рассказал Клаудии об обстоятельствах их помолвки? Клаудия между тем кокетливо опиралась на его руку, а в прозрачных зеленых глазах отчетливо читался призыв к близости, и Линетт почувствовала уверенность в том, что давно уже знала или о чем догадывалась, — в их отношениях все было не так, как между нею самой и Луисом. Маркиз и Клаудия участвовали в этой игре на равных, они любили друг друга. При мысли, что она, Линетт, является лишь объектом насмешек для Le Pirat, девушка гордо подняла голову. Да, с ней просто забавляются. Ну что ж, она сыграет свою роль этим вечером, а потом воспользуется первой же возможностью сбежать с этого Райского острова!

Линетт смотрела на Луиса и Клаудию, а они были настолько поглощены друг другом, что не замечали ее. Спотыкаясь, девушка вышла в коридор. Рубин в форме слезы, так уютно устроившийся у нее на груди, стал каплей крови, выступившей из раны, которую Луис нанес ей прямо в сердце.

Линетт вернулась в свою комнату. Девушка была рада небольшой передышке, позволившей ей обрести контроль над эмоциями, и когда она наконец присоединилась к остальным, на ее лице была маска безмятежности, которую не смог пронзить даже инквизиторский взгляд Клаудии.

Вивьен в очаровательном темно-розовом платье восторженно приветствовала подругу:

— О, как прекрасно ты выглядишь, chйrie!

— Которая же из них более прекрасна? Белая роза? — Жак задумчиво склонил голову сначала к Линетт, затем к Вивьен: — Или розовая? — Пожав плечами и засмеявшись, он обратился к Луису и Винсу: — Ну же, помогите мне ответить на этот вопрос, друзья мои!

Луис, стоявший рядом с Клаудией, лишь улыбнулся, но Винс выступил вперед, взял руку Линетт и поднес к своим губам.