– Сегодня вы представляете великий флот, у которого хватит сил сжечь последние персидские крепости в нашем море. Для этого я пришел сюда, к вам, чтобы соединить наши силы. Я не поведу вас против простых деревень или уже разрушенных крепостей. Нет, у Персии осталась только одна важная крепость в нашем море. У нас есть корабли и люди, чтобы изгнать их оттуда – в этом году.

Это слово уже произносили шепотом, который, словно легкий ветерок, пронесся над собранием:

– Кипр…

Остров цветов и меди. Перикл слышал о нем не в первый раз. Остров Кипр лежал к востоку, за Эгейским морем, у берегов Финикии. Пятьдесят лет назад персы перебили там местных жителей и построили город-крепость. О крепости говорили, что она неприступна, у нее высокие стены и ворота и ее защищают воины империи. После поражений у Саламина и при Платеях персы, может быть, и отступили через Эгейское море, но с Кипра они не ушли. Стоя на покачивающейся сдвоенной палубе, Перикл уже представлял, дав волю воображению, как огромный греческий флот атакует эту крепость. Какое смелое, дерзкое предприятие. Наконец-то он увидит настоящее сражение. Сердце забилось сильнее. Он докажет, чего стоит. Фетида придет к нему, поняв, что совершила ужасную ошибку, предпочтя уже женатого Кимона, когда могла обхватить своими длинными ногами его, Перикла…

– Вот почему я пришел сюда, – добавил Павсаний и улыбнулся еще шире, отразив выражение их лиц.

Безуспешно отгоняя нечестивые мысли, Перикл замер. Краем глаза он увидел, как его отец, Ксантипп, согласно кивает. А что еще ему оставалось?

– Я поговорю с военачальниками и обсужу практические вопросы, – сказал Павсаний. – Повторяю, я не склонен к опрометчивым решениям. Я выбираю нужный момент, и это лето – самое лучшее время сорвать персик.

* * *

Гребцов на лодке было четверо. Перикл, Кимон и Фетида устроились на носу, но потом к ним присоединился Ксантипп, закутавшийся от вечернего холода в плащ с меховым подбоем. Ждать свою лодку архонт не стал. Спуститься ему помогал Эпикл, которого Перикл знал с самых юных лет.

– Эпикл! Я и не думал, что ты здесь! – обрадовался он.

Намного моложе Ксантиппа, Эпикл был все же старше Перикла или Кимона. В его волосах серебрилась седина, но он оставался на редкость хорош собой. Они обнялись, отчего лодка опасно качнулась.

– Где еще мне быть, как не рядом с твоим отцом? – усмехнулся Эпикл. – А ты вырос, Перикл. Приятно видеть тебя таким сильным. Слышал, ты охотился на персов во Фракии.

– Небезуспешно. Кимон, это Эпикл, старый друг моего отца и мой второй отец.

Перикл взглянул на Ксантиппа – как он воспримет такое представление, но тот не обратил на это никакого внимания, полностью погрузившись в свои мысли.

Следующим в лодку спустился Аристид, жилистый, сухощавый старичок, все еще ежедневно бегавший по Афинам, иногда в доспехах, для поддержания сил. Два ветерана сели рядом и принялись обсуждать что-то вполголоса. Лодка отошла от причала, освобождая место у борта спартанского флагмана для другой.

Уже взошла луна, и по воде пролегла бледная лунная дорожка.

– Что ты обо всем этом думаешь? О Кипре? – спросил Перикл.

Эпикл посмотрел мимо него на гребцов, и Перикл заверил:

– Это люди Кимона, им можно доверять. Они все афиняне.

– А женщина?

– Бродяжка.

Говорить так не стоило, но Перикл был очень рад встрече с Эпиклом и не придал значения сказанному. Когда же он снова посмотрел на Фетиду, лицо ее приняло по-зимнему холодное выражение.

Весла рассекали море, унося лодку по черной воде. Тихий, ритмичный звук помогал расслабиться после шумного, беспокойного дня. Перикл уселся на скамью посредине лодки.

Эпикл, заняв место напротив, похлопал его по колену:

– Это правда, что вы нашли Тесея?

– Да, на Скиросе, – с гордостью ответил Перикл. – Могила была на холме. Ты бы видел, какие большие кости. Он был настоящим великаном.

– Возвращение великого царя Афин – доброе предзнаменование. Может быть, Павсаний действительно выбрал нужный момент.

– Неужели он… – начал Перикл, но заколебался, не зная, как выразить свои сомнения. – Как ты думаешь, он знает о союзе, о братстве? О принесенной клятве?

– Конечно знает, – отрывисто бросил Ксантипп, прежде чем Эпикл успел открыть рот. – Я бы предположил, что слухи об этом и привели его к Делосу. Я работал над созданием этого союза несколько месяцев и очень бы удивился, если бы Спарта и Коринф ничего об этом не проведали. Тем не менее предложенный ими план вполне основателен. До меня доходили слухи о персидских войсках, обосновавшихся на Кипре. Не исключаю, что я сам выбрал бы эту же цель. То, что мы собрались на Делосе, – безусловно, прекрасная демонстрация нашей морской мощи. Однако если во главе станет Спарта, не получится ли так, что все сделанное здесь сегодня окажется напрасным?

– Но ведь нам не так уж и нужны их корабли? Что, если мы не примем его руководство? Я принес клятву на Делосе. Мы стоим вместе, как один. Спарта не может заставить нас всех.

Сидевший рядом с Ксантиппом Аристид откашлялся и печально покачал головой:

– Я был при Платеях, сынок. В том-то и дело, что Спарта может. Если мы отказываем Павсанию, это приведет к войне, и на земле нет силы, которая могла бы остановить спартанцев на поле боя. Поверь мне. Я видел, как персидское войско разбивалось о них, как море разбивается о скалу. Так вот, скала устояла.

– Клятва, которую мы дали, – вечна, – тихо сказал Ксантипп, и его голос напоминал рык.

Перикл наклонился, чтобы слышать лучше, хотя отец и не смотрел на него.

– Она переживет и меня, и нас всех, – убежденно продолжил Ксантипп. – Возможно, Спарте потребуется целое поколение, чтобы понять, что́ мы здесь сделали. Это не важно. – Старик поднял голову и сурово посмотрел на сына: – Мы стали единым народом, и я рад, что ты был здесь и видел все своими глазами.

Он снова поник и закутался в плащ, защищаясь от свежего морского бриза. Эпикл стал помогать ему, поправляя складки, хотя никакой необходимости в этом не было, он просто хотел успокоить старого друга.

В темноте проступили очертания афинского флагмана, такого большого, что он мог бы раздавить идущую рядом маленькую лодку. Перикл встал вместе с Эпиклом и Аристидом, чтобы помочь отцу подняться по ступенькам и поймать его, если упадет. Ксантипп тяжело, натужно дышал – то ли от боли, то ли от усталости.

Когда отец исчез наверху, Перикл протянул руку и коснулся плеча Эпикла.

– С ним все в порядке?

Эпикл ответил не сразу, и внутри у Перикла все сжалось.

– Он болен, парень. Надеюсь, поправится, но он