сломанной ноге хрустнули. Аттикос вскрикнул и рухнул как подкошенный на пол. Кровь отхлынула от лица, мгновенно налившегося восковой бледностью. Фетида шагнула к нему, и Кимон, опасаясь худшего, остановил ее.

– Пожалуйста, Фетида, поднимись на палубу. Мы с Периклом перевезем тебя на другой корабль и оставим там.

Она посмотрела на него как на предателя:

– Я понимаю. А как же он?

Слезы, наполнившие ее глаза, пролились на щеки, как вода через край чашки.

– Я свободная женщина, Кимон. Я – гречанка из Фив, – сдавленным голосом продолжила она, всхлипывая и тыча рукой в воздух. – А как же он? Как же быть с тем, что он хотел со мной сделать, пока тот, другой, держал меня? Как ты поступишь с ними?

Кимон мольбам не поддался.

– Я прикажу связать их, а решение приму, когда вернусь. Сейчас, извини, мне нужно идти.

Из-за разбитой двери появилась голова келейста, спустившегося посмотреть, из-за чего такой шум. Кимон сделал ему знак войти.

– Позаботься об этих двоих, хорошо, Нико? Пусть их свяжут, а что с ними делать, я решу потом.

Он повернулся к Фетиде и, смущенный ее растрепанным видом, поморщился.

– Не могла бы ты… Так, ладно. Ты можешь спокойно меня подождать? Если хочешь, посиди в лодке. Мне действительно пора.

Фетида бросила на Перикла горестный взгляд, как будто Кимон унизил ее. Скрывать свою обиду она, похоже, не собиралась.

– Могу. Подожду.

На полу заерзал и застонал Аттикос. По его щеке скатилась слеза. Фетида посмотрела на него без сожаления. Старый гоплит негромко выругался, когда келейст поднял его с пола. Сломанная нога с вывернутой под неестественным углом ступней висела, будто неживая. Фетида, не оглядываясь, вышла вслед за Периклом и Кимоном.

* * *

Короткое путешествие к афинскому флагману прошло в гнетущем молчании. Фетида приняла от Перикла плащ, завернулась в него, как в кокон, защищаясь от колючего ветра, и просидела так, не сказав ни слова. Кимон и Перикл, оба одинаково потрясенные случившимся, думали каждый о своем. Обойтись без наказания было невозможно. Аттикос нарушил ясно выраженный приказ своего стратега и триерарха.

С борта корабля бросили веревки, и гребцы, ухватившись за них, подтянули лодку вплотную к борту.

Кимон встал и протянул Фетиде руку:

– Пойдем с нами, если хочешь. Или подожди здесь, но решай быстро.

Женщина заколебалась, но предложение остаться в лодке с двумя здоровяками-гребцами ей было не по душе. Кимона и Перикла она уже знала и не боялась.

На борт Фетида поднялась следом за Кимоном, легко и быстро. Перикл был последним.

На палубе их встретили стоящие навытяжку гоплиты в начищенных до блеска доспехах. К Периклу и Кимону относились с большим уважением, но вниз они спустились в сопровождении вооруженных афинян. Фетида нервно сглотнула. Ей было не по себе в незнакомом окружении, но она доверяла молодым людям. Да, Перикл на острове спас Аттикоса, как она слышала. Однако до этого он дал ей шанс убежать. Пребывая в смятенных чувствах, она склонялась к тому, что не может положиться на него полностью. Кимон был мужчиной именно в том смысле, в каком им не был Перикл, несмотря на его милое лицо и горящий взгляд, который следовал за ней повсюду.

С тех пор как Кимон был здесь в последний раз, флагманский корабль успели переоборудовать. Вытянутое к корме помещение образовывали прибитые к бортам стены. Потолок висел, казалось, прямо над головой, но в целом пространства хватило даже на то, чтобы поместить стол. Теперь на нем лежали листы папируса, на которых можно было рассмотреть очертания береговых линий.

Аристид и Ксантипп уже были здесь вместе с четверкой старших триерархов, которые оживленно обсуждали что-то у стола. Два архонта подняли голову, когда дверь открылась и в комнату вошел Кимон. За ним по пятам проследовал Перикл. Аристид кивнул обоим, Ксантипп же посмотрел на сына испытующе, словно пытался отыскать в нем что-то. Судя по выражению лица, он не получил желаемого результата и потому лишь едва заметно кивнул и снова склонился над картой.

При появлении Фетиды все замолчали и уставились на нее. Первым отреагировал Аристид, обратившись к Кимону:

– Если только твоя спутница не капитан одной из наших галер, боюсь, ей придется подождать снаружи.

– Я ручаюсь за нее, – сказал Кимон.

– Не сегодня, – покачал головой Аристид. – Ей здесь ничто не угрожает. Даю тебе слово.

Больше никто ничего не сказал, но и Кимон не ответил, не желая уступать архонту и тем самым признавать его верховенство. Аристид вопросительно поднял бровь. Он знал Кимона лучше, чем большинство, но допустить присутствие постороннего при обсуждении важных вопросов не мог, независимо от того, кто за этого постороннего ручался.

Первой уступила Фетида, которую эта ситуация изрядно нервировала.

– Я пойду наверх.

Она повернулась, вышла и взбежала по ступенькам на палубу. Перикл и Кимон молча переглянулись, и Перикл закрыл дверь.

– Как я уже говорил, – с язвительной ноткой продолжил Аристид, – на самом деле ничего плохого в предложении Павсания нет. Кипр – это та цель, которую мы вполне могли бы выбрать сами. Но собирать большой флот ради того, чтобы ударить молотом по одному орешку, бессмысленно. Мы поклялись ослабить влияние Персии в Эгейском море. Кипр, несомненно, один из центров силы империи.

– Дела войны доверь спартанцам, – заметил один из триерархов, и это прозвучало как старая поговорка.

Аристид хмуро посмотрел на него:

– Верно. И все же мы не для того принимали на Делосе клятвы, чтобы подчиниться пелопоннесцам. Ни Спарта, ни Коринф, ни Аргос в наш союз не входят. Кораблей из Аргоса я не видел вообще, но на что рассчитывают Спарта и Коринф, которые прислали такой маленький флот? На то, что мы позволим им возглавить нас? Я был бы рад послать их всех далеко-далеко.

– Да только мы не можем, – сказал Ксантипп.

Голос у него был хриплый, как будто он недавно кричал, подумал Перикл. Может быть, и кричал. Наедине с собой. По крайней мере выглядел архонт довольно сердитым и все еще кутался в плащ с меховым подбоем, хотя здесь было тепло. Плащ добавил ширины плечам, что стало заметно, когда отец выпрямился и обвел взглядом собравшихся.

– Если мы позволим Спарте командовать здесь, наш союз потеряет свою основу. Но и отказать им мы не можем, не рискуя увидеть людей в красных плащах на улицах наших родных городов. Персия не смогла выстоять против них. Возможно, Афины бы и выстояли, но я сомневаюсь. Мы попали в тиски.

Он еще раз оглядел присутствующих, как будто видел их насквозь.

– Прошлой ночью мы обсуждали это с Аристидом. Мы не можем отказать Павсанию. Однако мы также не можем просто принять его