– И изобразили, что вы золотой маг, который может вернуть детей, – простонала она. – Вы же всех обманываете!

Он рассердился, покраснел и собирался что-то сказать, но в последнюю секунду передумал и промолчал.

– Ну и подумаешь! – буркнул он наконец. – Ястребы, значит, всех поработили, а плохой парень внезапно я? Да я своим соседям услугу оказываю, спасаю от разочарования! Им не нужны такие, как вы! – Он присмотрелся. – А кстати! Если ты правда волшебница, что ж ты в Селении делала? Волосы-то короткие, да и по возрасту подходишь.

– Не ваше дело. – Она выставила Ульвина перед собой, и тот очень постарался угрожающе оскалиться. – Идемте. Скажете им, что обманывали.

– И что с того? Пойми, люди любят не тех унылых несуразных переростков, которыми вы стали. Они любят свои воспоминания о прекрасных нежных малышах, так что…

Но Гвен уже схватила его за плечо и поволокла за собой.

– Чувствуешь, какая у меня теплая рука? Это от магии, – прошипела она, хотя на самом деле она просто разгорячилась от волнения.

Ивара это, кажется, убедило, и он покорно вышел на крыльцо. Перед его домом стояло несколько женщин – первая, видимо, позвала остальных глянуть на гостью. Гвен сердито зыркнула на них – вообще-то так себе взрослые, даже не потрудились выяснить, не вешают ли им на уши лапшу, но по сравнению с Иваром они казались не такими уж плохими.

– Он вас обманул, – громко сказала Гвен, поняв, что от виновного признаний можно не ждать. – Ваши дети шли сюда, а он отправил их в город, туда, куда велел Рюрик: вы же, наверное, тоже видели его объявление? – Она встряхнула Ивара, и он нехотя кивнул. Женщины удивленно приоткрыли рты. – Кстати, ваши дети теперь примерно такие же, как я. Взрослые, стриженые и сердитые. Мы вообще-то много пережили. – Голос у нее дрогнул. – Дети, которых вы помните, не вернутся, это невозможно. Так что я на вашем месте тоже пошла бы в город, нашла их и… – Она прерывисто вздохнула. – И извинилась бы за то, что вы такие козлы.

Гвен сердито оттолкнула от себя Ивара, и тот еле удержался на крыльце. Она знала, что быть такой грубой вредно для анимы, но утешила себя тем, что в городе анимы будет полно. Вот где, наверное, настоящие волшебники, а не такие, как этот!

– Я сейчас иду в город. Кто хочет со мной, идемте. Расскажите остальным и возьмите с собой еду и одежду. А ту еду, что он мне дал, я забираю с собой, мне она нужна. Можно? – спросила она, заглянув Ивару в лицо, и тот угрюмо кивнул.

Гвен удовлетворенно кивнула и взвалила мешок на плечо. Ульвин, сидевший у нее на плече, с интересом разглядывал людей.

– Поблагодарите меня, я вас спасла от обманщика, – сказала Гвен, обведя всех строгим взглядом: не смогла удержаться.

Но все таращились на нее, как бараны, – похоже, за годы без магии обмениваться благодарностью все разучились, да и вообще, видимо, подзабыли, как действует магия. Несколько человек хрипло пробормотали «благодарю», но не от всей души, так что никакой анимы Гвен не получила.

Она уселась на крыльце дома Господина Мага и начала торопливо жевать полученную от него еду – хотела дать людям время собраться. И чуть не застонала, почувствовав вкус. В Селении все было пресным, ели только для пополнения сил, а окаменевшую коврижку десятилетней давности трудно назвать вкусной, но вот эта еда была просто потрясающей: свежий хлеб, сухие яблоки, восхитительное вяленое мясо. Гвен ела, облизывая пальцы и вздыхая от счастья. Женщины таращились на нее с каким-то странным выражением, словно она вызывала у них разом и отвращение, и острый интерес. Ульвину достались сухие яблоки: он поглощал их ломтик за ломтиком, часто щелкая крохотными челюстями. Гвен улыбнулась. Похоже, хоть в этом он не изменился, все так же любит поесть.

– Ну что, идем? – спросила она, когда смогла наконец оторваться от еды.

Публики к этому времени на площади собралось куда больше: все шепотом пересказывали друг другу историю, а время от времени ломились в дом Ивара, где тот заперся, и требовали вернуть вещи, которыми они ему платили.

– Мы посовещались и решили, что никуда не идем, – грустно сказала старшая из женщин. – Это далеко, и нам страшно. И потом… Если наши дети вот такие, вроде тебя, то как нам с ними говорить? Нет уж, мы подождем, и все само собой наладится. Рано или поздно.

У Гвен не было сил с ними спорить, она уже очень устала. Не хотят – как хотят. Она затолкала остатки еды в узел и сунула туда же Ульвина, пусть спит на мягком. Когда она шагнула к местным, те быстренько подались назад. Кажется, их пугали ее стриженые волосы и сердитое лицо.

– Ваши дети не такие уж плохие, – тихо сказала она. – Как им вас любить, если вы их готовы променять на свою дурацкую выдумку о том, как они вернутся к вам идеальными малышами? Этого не будет. Но в некоторых из них точно есть анима, а вы… Идемте, а?

Но никто не двинулся с места, и Гвен, обняв свой узел, пошла дальше, не оглядываясь и стараясь не думать о том, сколько вот таких деревень разбросано по этим лесам.

Впрочем, за следующие три дня они больше ни одной деревни не встретили. Гвен упрямо держала направление и старалась спать пореже. Ульвин много дремал и много ел, а по ночам надрывно чихал и кашлял. У Гвен начали отваливаться руки, в которых она тащила узел с вещами, да и ноги тоже. Но в остальном шагать через лес было не так уж плохо: множество красивых деревьев, красивых ручьев, а иногда, если повезет, красивые птицы и насекомые совсем-совсем близко.

Ей все чаще начало казаться, что вся земля – это один сплошной лес без конца и края. Но на рассвете четвертого дня Гвен вдруг увидела впереди что-то большое и блестящее, оно сияло между деревьями, как гигантская скатерть. Она помчалась быстрее и остановилась только на берегу, прямо рядом с огромной водой, окруженной камышами и песчаным берегом. Так вот оно какое, озеро.

А вдалеке начинался город. Гвен сразу его узнала, хотя других городов никогда не видела, да и вообще, кажется, это словечко выдумал Рюрик, чтобы покрасоваться.

– Ого, – сдавленно выдохнула Гвен, глядя на то, что раскинулось дальше по берегу.

– Ого, – тихо согласился Ульвин и, кряхтя и покашливая, вытянул шею, чтобы разглядеть получше.

Оказалось, город – это не просто большая деревня. Впечатление было такое, словно его возвели одним махом, за ночь, так же как мать самой Гвен, по деревенской легенде, когда-то возвела свой дом. Здания тянулись ровными рядами вдоль озера – на вкус Гвен, их можно было бы и повеселее разбросать, а то ровненькие улицы, выходящие к полосе песка у воды, получились слишком прямыми, как в Селении. Но по виду постройки совсем не напоминали унылые дома из Селения: из светлого дерева, да еще и, вот что удивительно, с окнами в два ряда, как будто под самым потолком тоже есть комнаты. Тут были и разноцветные ставни, и резные коньки крыш, и рисунки на дверях и стенах. На некоторых можно было узнать упрощенные изображения собак, кур и лошадей, другие были уж совсем непонятные.