В дверь влетает Рутенберг. Машет рукой Терещенко. Тот неторопливо подходит.

– Почему вы здесь?! – задыхаясь от бега, шепчет Рутенберг.

– Ну, знаете, у беременных женщин свои причуды, – спокойно говорит Терещенко. – Мари очень любит именно эти котлеты «де валяй». Упросила.

– Немедленно! Хватайте Марго! Уносите ноги!

Тут до Терещенко наконец-то доходит. Они все выскакивают из столовой. С ними поручик Чистяков.

– Туда, к машине! – кричит Рутенберг.

– Но моё манто и сумочка! – возмущается Марго.

– Минуту! Здесь, рядом комната, в которой мы останавливаемся, – поясняет Терещенко.

Они бегут к комнате.

Терещенко, Марго, Рутенберг и поручик Чистяков влетают в комнату.

– Надеюсь, что документы в надёжном месте – спрашивает Рутенберг.

– Да! Вот они при мне в этой папке!

– Остолоп! – кричит в досаде Рутенберг.

Стук в дверь. Рутенберг и поручик Чистяков хватаются за револьверы.

– Войдите! – кричит адъютант Чистяков.

В дверях официант кухмистерской службы:

– Господин министр, котлеты «де валяй» поданы! – величаво объявляет он – Горячие. Извольте фрыштыкать.

Удаляется с достоинством.

– Чистяков, голубчик, берите Марго, – торопит Рутенберг, – и к моему автомобилю! Он со стороны площади. Там ротмистр Маслов – Лисичкин. Мы за вами. Но, если через десять минут нас не будет… Ходу!

– А Михаил Иванович?! – беспокоится Чистяков.

– Я как-нибудь. Я с другом, – Терещенко показывает на Рутенберга.

– А вы, месье Рутенберг, забавный – лепечет Марго.

– Да, уж забавней не бывает. Сейчас, мадмуазель, шлёпнут нахуй и вас и меня и Мишеля. Бегите, поручик! Уводите девочку! Быстрее, быстрее!

– Осторожно! Не поцарапайте сумочку! – вскрикивает Марго.

Поручик Чистяков с Марго быстро спускаются по лестнице. Мимо, не обратив внимания на офицера с дамой, пробегает Лёха с боевиками.

Стук в дверь.

– Да-да! Мы уже идём! – кричит Терещенко. – Эти навязчивые официанты. Интересно, царя они тоже теребили?

Дверь распахивается. Влетает Лёха и пара его подручных. Рутенберга они не замечают. Тот ныряет в портьеру у двери.

– Ну! Здравствуйте вам, господин Терещенко! – говорит Лёха.

– В чём дело?! Потрудитесь выйти! – кричит Терещенко.

– А сейчас и выйдем. Без шухера! – достаёт маузер. – Только вместе с вами, барин и с папочкой. Красивая такая…

– Какая папка?

Терещенко машинально оглядывается. На столе нет папки, а в комнате Рутенберга.

– Понял. Не хотите по мирному. – Лёха обыскивает Терещенко, нет ли оружия. – Петро, выводи дядю, а мы тут пошарим.

Рутенберг за портьерой. Папка у него подмышкой. Он тихо извлекает ключ, вставленный в замок с внутренней стороны и выскальзывает в коридор.

Рутенберг вставляет ключ с внешней стороны двери. Ждёт.

Выходит Терещенко. Как только на пороге появляется сопровождающий его Петро, Рутенберг с размаху захлопывает дубовую створку прямо тому в лоб.

Дверь захлопывается. Ключ поворачивается. Запертые боевики начинают ломиться в дверь.

– Бегите быстрее, Миша! Я попридержу! Да и царские двери крепкие. В столовую! При свидетелях вас побоятся тронуть! Спрячьте где-нибудь папку!

Рутенберг перебрасывает папку Терещенко. Терещенко бежит по коридору. Рутенберг стреляет сквозь дверь. Там крик. На некоторое время от двери отошли и не ломают. Рутенберг стреляет сквозь двери ещё несколько раз и бросается следом за Терещенко. Он уже в конце коридора, когда дверь всё-таки раскрывается от ударов и вылетевшие из комнаты боевики открывают огонь. Рутенберга легко ранят. В руку. Он делает ещё пару выстрелов и отбрасывает ненужный револьвер. Бежит.

Среди штабелей дров, ежегодно заготовляемых для отопления дворца, стоит автомобиль Рутенберга. В нём поручик Чистяков и Марго. За рулём ротмистр Маслов-Лисичкин. Он слышит выстрелы и трогает. Автомобиль выкатывается с площади.

Стрельба и крики привлекают внимание гуляющей по Дворцу пьяной толпе матросов. Они бегут по анфиладе. Большая дверь. Матросы распахивают её и попадают как бы в другой мир.

Фраки, белые скатерти, зеркала. Фарфор, хрусталь. Серебряные супницы. Официанты в белых перчатках. И что важно, на случай аварии с электричеством, несмотря на люстры над головой, на столах батарейные фонари, как на кораблях.

– Батюшки! – изумляется «бойкий матрос». – Это что ещё за хуйня?!

Толпа застывает в дверях. Только бойкий матрос проходит к столам, где замерли от неожиданности министры.

– Вы кто такие? – строго спрашивает министр юстиции Малянтович54.

– А вы кто такие?!

– Мы министры Временного правительства! Вы не имеете права здесь находиться!

Ропот в толпе. Бойкий матрос оглядывается на своих:

– Мы… это… Революция. Долой буржуазию! Понятно. Значит, рубаете щи с котлетами. Ну-ка!

«Бойкий матрос» поднимает крышку супницы, которая в руках застывшего от ужаса официанта. Нюхает.

Терещенко влетает в столовую. Оценивает ситуацию. Пользуясь моментом, что все смотрят на матросика и официанта, лихорадочно оглядывается. Ищет глазами, куда деть папку. Сначала суёт под скатерть на столе. Потом отходит к стене и засовывает её в щель между отошедшими дубовыми панелями.

К этому времени в столовую вбегают раненый Рутенберг и преследователи. Последним появляется и сам гауптман.

– Я министр юстиции Малянтович! – кричит министр. – Я требую немедленно прекратить безобразие. Пошли вон!

Толпа гудит.

– Ша, братва! Сейчас. – кричит «бойкий матрос». – Это ты кому «пошли вон!». Это ты нам, боевым морякам, шкуру за тебя… под немецкие снаряды… Чтобы ты тут с этой миски серебряными ложками хлебал?!