но также я знала, что если он будет усердно работать, то добьется успеха.

– Ни у кого не хватает на меня терпения, Сойер. Каждый мой учитель думает, что я безнадежен, потому что не могу сосредоточиться и понять это дерьмо, как все нормальные люди. – Оукли оперся на свою машину. – Я не собирался работать на Локи, но отец сказал, что отнимет мою машину и ежемесячное пособие, если я не вернусь домой к концу месяца. – Он выпустил клуб дыма. – Локи предложил мне работу, так как, по его словам, я выгляжу, как белый сёрфер из Калифорнии, и богатые придурки-расисты, которых он надеется переманить, будут затовариваться у меня в три раза чаще, чем у него. – Оук невинно пожал плечами. – К тому же, мой отец – окружной прокурор. Так что, даже если меня и поймают, большинство копов не станут меня арестовывать.

– Вау, с таким потрясающим бизнес-планом, что может пойти не так? – Прислонившись к своему фургону, я посмотрела на него. – Не хочу показаться кайфоломщицей, но Локи явно использует тебя, а это значит, что ему будет наплевать, когда ты оступишься и с тобой случится что-то плохое. – Оукли открыл рот, чтобы возразить, но я еще не закончила. – Я знаю, ты не хочешь возвращаться домой из-за всей этой ситуации с Кристалл, но это бесплатная крыша над головой, еда, за которую не нужно платить, и машина. Торчать у отца еще год – это гораздо лучше, чем продавать наркотики, ставя на кон собственную жизнь.

Его плечи поникли.

– Ты не понимаешь.

Оукли прав, я не понимала.

– Тогда убеди меня.

Сделав еще одну затяжку, он выдавил из себя:

– Ты когда-нибудь любила кого-то так сильно, что это причиняло боль? И ты не просто знала, что не сможешь быть вместе с этим человеком, а один лишь его вид напоминал тебе обо всех тех дерьмовых вещах, которые ты сделала. – Его голос упал до шепота. – Обо всем, что ты потеряла?

– Я… – Я покачала головой. – Нет.

– Тогда считай, что тебе повезло, ведь я бы не пожелал такого дерьма даже своему злейшему врагу.

Я так сильно хотела подобрать верные слова, лишь бы достучаться до него. Единственное, что я знала наверняка, – его жизнь точно не станет лучше, если он продолжит идти тем же путем.

– Я знаю, у тебя в жизни полный разлад, но мне и правда кажется, что тебе нужно рассказать своему отцу о случившемся. Он будет расстроен и обижен, и да, он, вероятно, разведется с Кристалл, но ты его сын. – Протянув руку, я взяла его за подбородок. – То, что ты сделал, было неправильно, но ты сделал это не один. Кристалл была взрослой…

– Это я манипулировал ею.

Может так оно и было, но нормальные взрослые женщины не трахаются с подростками.

– Тебе было сколько, шестнадцать, когда вы впервые переспали? Мне все равно, насколько настойчиво ты пытался уговорить ее переспать с тобой, она должна была тебе отказать. Тот факт, что она этого не сделала, доказывает, что у нее серьезные проблемы.

Он опустил голову.

– Да, так и есть. – Оукли почесал затылок. – Сойер, если я расскажу тебе кое-что, ты можешь пообещать, что будешь держать это при себе?

Несмотря на узел беспокойства, завязавшийся в животе, я кивнула.

– Я серьезно. Рассказывать Дилан тоже нельзя. Ей и так тяжело находиться рядом с тетей после того, как она поймала нас прошлым летом. Но я знаю, она все еще любит Кристалл. И при этом ей не насрать на меня… и, если Дилан узнает, что на самом деле произошло между нами, это может уничтожить их отношения, а я не хочу, чтобы это случилось.

Я понимала его дилемму. Мама Дилан умерла, когда ей было восемь, а ее отец – если его вообще можно так назвать – игнорировал ее с тех пор, как вышел из тюрьмы и сбежал со своей мерзкой женой и новорожденным ребенком, оставив Дилан одну.

Тетя Дилан была тем самым взрослым, к которому она всегда могла обратиться, она практически заменила ей мать… До той ночи, когда Дилан застала свою дражайшую тетушку трахающейся с пасынком-подростком, пока ее муж был наверху.

Оукли взял с Дилан обещание не говорить дяде и не начинать конфликт с Кристалл, но можно было с уверенностью сказать, что Дилан никогда больше не сможет посмотреть на тетю как раньше, и она потеряла весомую долю уважения к ней.

Как бы я ни ненавидела скрывать что-то от Дилан, очевидно, Оукли нужен был кто-то, на кого он мог бы вывалить свое дерьмо и довериться.

– Ладно. Я обещаю не говорить Дилан. Если только это никак не разрушит ее жизнь.

– Поверь мне, я не пытаюсь разрушить чью-то жизнь.

Только свою собственную.

Оукли облокотился на машину.

– В позапрошлом году мой отец сильно давил на Кристалл, чтобы она родила ему ребенка. Через год отношения между ними стали довольно напряженными, а она так и не забеременела. – Обхватив губами косяк, он глубоко затянулся. – Они сходили еще к нескольким врачам по лечению бесплодия, но ничего не помогало, и никто не знал почему. Мне было так жаль Кристалл, ведь я понимал, что она пыталась сделать все возможное, чтобы забеременеть и подарить отцу ребенка, которого он так сильно хотел. При этом казалось, что отец просто не замечал ничего вокруг и не видел, как сильно вся эта дерьмовая ситуация с ребенком напрягала ее, поскольку все, что его заботило это его желание иметь еще одного ребенка. – Оук указал на себя. – Оглядываясь назад, я не могу винить его за то, что он хотел начать все заново, ведь ребенок, который у него уже есть – полная лажа.

Мое сердце сжалось.

– Оукли…

– Как бы то ни было, однажды ночью они так сильно ссорились, что я проснулся. Я спустился на кухню, где пил отец – он всегда так делает, когда у него стресс, – и услышал, как он кричал, мол, это была ее вина, что она не могла забеременеть. Он сказал, она не заботится о себе должным образом, и, возможно, если бы она трахалась с ним, как