не можем отыскать дочерей!

Где ж вы ходите, тести-отцы?

Перезрели уже наши огурцы!

О министерствах культуры

В министерстве стихов,

вроде, не было грехов,

потому что стихи —

это вовсе не грехи.

В министерстве повестей

давно не было вестей,

потому как повестя

не писала сроду я.

В министерстве романистов

не хватало нам артистов,

видимо, артисты

не любили романистов.

В министерстве драматургов

шло как раз засилье урков:

что ни пьеса, то аншлаг.

Прям всамделишный гулаг!

В министерстве прозы

сдохли все мимозы:

просто наша проза

стала слишком взрослой.

Ну и всё на сегодня.

Министры ходят голодны

и на клички не откликаются.

А последствия: байки не баются

в устах трудового народа,

да большим таким хороводом

ходят слухи чи сплетни.

Мол, к церковной обедне

народ выучит «Азы» и «Веди»

и сразу в космос поедет

на телеге дядьки Егора —

бегом от такого позора!

Кот Баюн

На железном столбе

у высоком тереме

сидит кот, раскрыв рот,

а в его рот народ идёт

по одному, толпой, рядами,

и маленькими стадами.

Зачем идёт — не знает,

но идучи, рыдает:

— Ой ты, кот-коток,

род людской занемог

от тебя усатого!

Жизнью полосатою

жили мы, страдали,

смертушки не знали,

сеяли, пахали,

баяли, бывали

на далёких берегах

да на северных морях.

На Сибирь смотрели свысока,

и слагали про Ивана-дурака

сказки, небылицы.

Вот ты глянь на наши лица…

Но кот Баюнок,

поджав маленький хвосток,

на народ и не глядел,

а всё жевал его и ел,

да песни дивные пел:

что ни песня, то обман.

Вот такой у него план!

И чем злее был тот кот,

тем покорней шёл народ

ему в пасть, ему в рот. Вот.

А коль узнали вы себя в народе том,

не пеняйте на царя, что стал котом!

Ай вы, гусельники развесёлые

Ай вы, гусельники развесёлые,

слушайте сказы печальные,

сказы веские,

о том как ни жена, ни невестка я,

а бедняжка и мухи садовой не забидела,

человека не убила, не обидела,

тихо, мирно жила, никого не трогала,

ходила лишь огородами,

ни с кем никогда не ругалась,

в руки врагам не давалась,

имя своё не позорила

и соседей не бранила, не корила.

Но почему ж то муж меня бросил,

а любовник характер не сносил,

убежала от меня даже собака,

и с царём не нуждалась я в драке,

а он сам со мною подрался:

как залез, так и не сдался.

Вот сижу брюхатая, маюсь,

жду царевича и улыбаюсь.

А вы, гусельники, мимо ходите!

Проклятая я, аль не видите?

Гусельники развесёлые — 2

Ай вы, гусельники развесёлые,

пошто длинный рассказ держите,

зачем честному народу душу травите,

о чём сказы сказываете,

об чём песни поёте?

— Да не стой ты тут, девица красная,

отвратными помадами напомаженная,

белилами веснушки прикрывшая,

вопросы глупые задающая,

сказы сказывать мешаешь!

Как же я вам сказы сказывать мешаю,

когда вы ни слова о других не обронили,

а всё обо мне да обо мне.

Да, я девушка хорошая:

и дома прибраться, и по воду сходить,

а ещё вышивать умею и гладью, и крестом.

А хотите, я вам спляшу?

— Ой головушка, наша голова,

и зачем же баба бабу родила?

Ведь покою нет от их языка

со свету сживающего!

Обиделась я, красна девушка,

развернулась и ушла.

Но гусельники развесёлые

ещё долго пели о бабах русских,

об языках их злющих

да характерах вредных.

А о чём им ещё петь, мужикам старым?

Катаклизма

Как по матери земли

плыли, плыли корабли,

а на море-океяне

трактор дырку пробуравил.

И сошла планета с орбиты!

Кружки были разбиты

у тёти Зины на кухне,

да подгорел капустник.

Каждый пятый стал космонавт,

остальные пустились вплавь,

говорят, до другой планеты.

Спокойно держались лишь дети,

поедая булки да квас,

а конфеты прятали про запас.

Дети знали, главное: переждать

катаклизм, #яжемать. И спать!

Какая картина

Это ж какая картина

(я сама себе говорила),

чудесная просто картина.

И сколько ж я денег спустила,

а могла бы купить картину

и повесить её на стенку.

Тогда снимали бы пенку

с тёплого, тёплого пива,

рассматривая картину,

мои дорогие подружки,

говорили бы: «Инна, ты душка,

что купила эту картину!»

А потом бы смеялись мне в спину:

— Ну и дура наша подруга,

она поэт, и в этом вся скука!

Прощение прощательное

Ерунда не ерунда,

а во все стороны пошла

голова да попа!

Тролль мой будет хлопать

грустными глазами:

— Прикольно с тобой, Ванна!

Ой, была я, не была

Инной Вановной,

но куда-то вдаль ушла,

в небыль канула.

Провожай не провожай,

уже смеркается.

Обнимай не обнимай,

вам всё прощается!

Скоро Новый год

Наши сани едут сами!

Скоро, скоро Новый год!

Почему-то нам с усами

никто денег не даёт.

А мы и не просим!

Но дитё подарочков просит,

баба золотую цепочку,

а тёща сорочку,

и тесть (чтоб он лопнул)

ждёт, чтобы я с ним рюмочку хлопнул.

Нет, денег мы совсем не просили —

не наша это прерогатива!

Мы лопаты в руки и топоры:

— С Новым годом, Мороз, мы пришли!

Ничего не будет

Не смотрите, люди,

ничего не будет,

потому что мой отец

ненавидел этот свет:

реки, горы и моря —

всё история моя.

Не смотрите, люди,

мира вам не будет,

потому что мой отец

был и вовсе молодец —

не ходил за мной кругами,

говорил: «Да и бог с вами!»

Не смотрите, люди,

а то черти судят.

Не бабы красивой бойся

Нет, не бабы красивой надо бояться,

а с могучим ворогом драться!

Баба что, ну огреет легонько

по головушке иль по печёнке.

Коли выживешь, будешь крепче,

а не выживешь, так навесим

на тебя все грехи и схороним:

скажем: «Был во всех баб влюблённый!»

Нет, не бабы красивой бойся,

а иди-ка в ведре умойся

да к роже своей приглядися:

не пора ли тебе жениться?

Нада бдеть богатырю

Осень грянула в окошко,

собирать пора картошку.

На посту, на боевом

я почти что часовой:

глянул с вышки в огород,

там уборка год идёт.

— Подмоги, сынок! — кричат.

— На посту я, что с мя взять?

Потому как на посту

нада бдеть богатырю.

А работа не кобыла:

гладь не гладь, она не мила.

Выходи-ка, власть, подраться

А чтоб по родине Руси

красной деве не пройти?

Пойду, погуляю

да власти поморгаю.

Выходи-ка, власть, подраться,

хотца мне побаловаться!

Подымайся