на место, – Нейл не сдерживал смех, – значит вру я, ты бы, сука, меньше перебивал, возможно, и знал больше. Ну ладно, хочешь правду, будет правда. Разберемся с Гламэсом. Да, это правда, штат рассчитан на заключённых с пожизненным заключением, но только на бумагах в столице. По факту, пребывание заключённых в тюрьмы выше, чем их смертность тут, понимаешь? А финансирование тоже самое. Наш штат обращался в столицу с этой проблемой, на что получили ответ: денег нет, мы поговорим с судьями, чтобы они выносили меньше пожизненных заключений. Но ничего не менялось. Люди как поступали пачками, так и продолжают это делать по сей день, – Клиф подошёл ко мне и убрал руку в сторону, которой я закрывал трещину на экране, и не отпускал её, сил сопротивляться нет, – в связи с этим, штат создал правила: каждая тюрьма была обязана постепенно и не заметно избавляться от заключенных своими силами. Было решено создать «Объективный» суд. Суть его заключается в собирании информации, суд следит за посещением, звонками и вообще за тем, как родственники и друзья интересуются человеком, отбывающего наказание в нашей тюрьме. Как только о преступнике забывают, он теряет контакт с внешним миром и перестает интересовать хоть кого-то, мы от него избавляемся, – он продолжал держать своей правой рукой мою, а левой дотронулся до своего уха. – Что вам снова нужно? И? Это приколы такие? Какая уже разница… да, он и так напишет на нас заявление, если уж пишет, то пускай сразу за всё! Да вы же прекрасно знаете! Всё, не мешайте мне. Так, о чём это я? А, ну и тут встал вопрос, как избавляться от людей, чтобы это не привлекало внимания, и чтобы после всего не оставалось тела? Выбор пал на мой проект, конечно, с большим недоверием, но с одним условием, чтобы во время сборки агрегата на него не уходили большие финансы. Так по крупицам я провозился целых два года и теперь нам удаётся держаться на плаву. А надежду, мы дарим заключённым, тоже не просто так. Это не только стимул держать людей спокойными, но и объяснение им же, куда делись товарищи по камере. И не обязательно им знать, что свобода – это не выйти за пределы тюрьмы и отправится к своей семье, которая от них уже открестилась; а свобода – это покинуть наш бренный мир через очиститель.

– Как… я… не понимаю… – либо благодаря помощи Клифа, под маску попало достаточно испарений и меня снова начало прижимать к полу; либо от услышанного подкосились ноги, но по итогу мы имеем, что я снова оказался в сидячем положении. – Не хочу… не хочу в это верить, это снова ложь!

– Это суровая реальность, каждый выживает, как может. И вот теперь ещё правда, я действительно вдохновлялся тобой, Майкл, а первые мысли о создании машины возникли после твоего выступления. У меня получилось попасть на твоё выступление всего один раз, и этого было достаточно. Я увидел, как после казни, человек продолжал жить и в его глазах мне удалось разглядеть истинное искупление. Человек не испытывает раскаяние во время моментальной и без болезненной смерти, – он показал пальцем на Лонга, бьющегося уже в предсмертных судорогах. Голова его не поднималась, из-за рта выступала ярко-красная пена, в глазницах отсутствовали глаза; а кислота, преодолев колени, находилась на уровне детородных органов и единственное, что издавал Джон, это было очень тихое мычание, – вот только после чего он понимает тяжесть своего проступка, а ещё лучше, чтобы заключённый увидел, как умирает его товарищ, и следом сел за ним. Видя Джони Лонга сейчас, понимаешь, он осознал, что был не прав и так больше делать не будет.

– Ничего не понимаю, ты снова это делаешь, пытаешься свою больную фантазию перекинуть на меня! Все казненные умирали моментально на моих машинах! Ты опять солгал! Где… где ты, ублюдок, видел, что человек после казни остался жив!? – меня снова одолел кашель.

– В штате Блез, когда ты презентовал машину для четвертования. Человек, заливший кровью всю комнату и висящий без конечностей, смотрел мне прямо в глаза, пока шторки не скрыли всю его боль от зрителей.

– Это… это невозможно, ты… ты говоришь точь-в-точь как…

–Как кто? – Клиф схватил меня за пиджак и прижимая к стене поднял на уровень со своими глазами. – Как твой обожатель?

Глава 9

– Он так и попросил подписать книгу?

17 сентября 1998 год, штат Климс

– Обожаю твои истории! Люди действительно от тебя сходят с ума, – восхищалась Люси, лежа обнажённой на кровати в моём номере.

– И ты не исключение.

– Даже скрывать этого не буду, я главная поклонница, распишитесь на груди, Майкл Трэй?

– Уже не сегодня, голубка, у меня по расписанию ужин, – одевая брюки, подыгрывал ей.

– О, а вы ужинать один пойдёте?

– Планировал один, в этом городе у меня нет знакомых и некому составить компанию.

– Я готова составить вам компанию!

– Даже с оплатой чека 50 на 50?

– Оу, да вы скряга, что-то у меня аппетит пропал, – накрывшись одеялом с головой, сказала Люси, – вот летишь через всю страну за человеком, а он даже ужином угостить не может.

– Ладно, уговорили вы меня, мадам, давайте решим: закажем в номер или сходим куда-нибудь? – подойдя к Люси и убрав одеяло с её головы, спросил я. – Уберу? А то могу ваш ответ не услышать.

– А давайте выйдем в люди, знаю один ресторанчик неподалёку.

– Договорились, у вас на сборы 20 минут, – сказал я, поцеловав её в щёку.

– Пффф, легко, ещё десять минут останется на перекур, – пробормотала Люси Моллиган и внезапно спрыгнув с кровати, начала собирать по комнате свои вещи.

С Люси Моллиган мы познакомились чуть больше четырёх месяцев назад и всё это время поражался её активностью. Она всегда легка на подъём, весела и жизнерадостна. Такого человека не ожидал встретить в своей серой и хмурой жизни. Она вносит разнообразия в палитру скудных красок. Возможно, она такая из-за возраста или ещё на жизненном пути не встречала сложности, но, если бы таких людей в мире было больше, жизнь приносила огромное удовольствие.

Первая наша встреча состоялась в штате Дрэйм, на раздачи автографов. Она принесла свою фотографию, где слегка небрежно, рядом с ней, было вклеено моё лицо из одного новостного журнала, именно там она попросила поставить роспись. Мы мило пообщались и после она пригласила посидеть за чашечкой кофе, как бы не пытался отказаться, её упёртый характер взял вверх. Так началась наша безумная неделя вместе. Мне настолько не хотелось возвращаться в унылые