Препирания заняли немного времени. Было приятно видеть ошеломлённое выражение лица врача, когда он рассматривал шов.

– Вы сделали caesarea sectio[69]?

Пришлось рассказать ему о проделанной операции и то, что гистерэктомия[70] так и не состоялась, что его очень удивило. Потребовалось объяснять ему теорию Пастера, которая привела его в восторг. Но претензии тем не менее у него остались. Без разрешения Медицинского совета я не имела права практиковать. Да и диплома предъявить не могла. В крайнем случае, мне, как иностранке, грозила высылка.

На возникший вопрос о моём образовании пришлась, кстати, заранее придуманная история. Чтобы объяснить многие свои знания, рассказала, что была вольным слушателем в Гёттингенском университете[71], а также имела практику в тамошней академической больнице, под началом Карла Густава Гимли[72].

Немало впечатлённый Арнольд Викторович предложил мне поработать в губернской врачебной управе, предварительно сдав экзамен на повитуху. Отказалась… с трудом удержавшись от язвительных замечаний.

– Хотя, – со смехом предложил мне, заметивший это доктор, – вы можете поехать в Медико-Хирургическую академию и сдать экзамен там. На врача. Вот Виллие[73] посмеётся…

Несколько дней я провела в семействе Славинских. Хотела убедиться, что осложнений не случится.

Вечером следующего дня после родов, Екатерина Петровна нанесла визит счастливым родителям, а также, как думаю, хотела убедиться, что мои действия не привели к непоправимым последствиям. Хотя, при этом, радость она выражала очень душевно. Думаю, наличие живых как матери, так и дитя примирило её с моими нетривиальными умениями.

Домой я возвращалась с двоякими чувствами. С одной стороны, была особенная радость, что первая операция, которую я провела самостоятельно – удалась. Роженица жива, и даже идет на поправку. Уезжая, оставила строгие рекомендации как служанкам, так и самому хозяину. Запуганный мною возможными осложнениями, Николай Андреевич обещал следить за их неукоснительными исполнениями.

С другой стороны, необходима экзаменация. Нет, в себе я была абсолютно уверена, дядя учил меня на совесть. Просто… боюсь многие мои знания, идут в разрез с тем, что считается правильным в 1811-м. Поэтому предвижу возможные препоны к желаемому документу.

Но всё по порядку. Сначала нужно получить обещанный паспорт.

Мария встретила меня так, будто была я на военных действиях, а отсутствовала минимум год. Объятья, вздохи, ахи, поздравления. Ну а за обедом меня ждал подробный пересказ последних сплетен. Особенное место занимало повествование о субботнем вечере, на котором присутствовать так и не довелось.

Выслушала историю того, как Екатерина Петровна «истязала» Павла Матвеевича за чаем. Честно говоря, приятного в этом оказалось мало. Как-то даже не ожидала, что подобное вызовет только раздражение. Пришлось себе признаться, я к нему очень пристрастна. В своей судьбе он не виновен и мои обвинения в смерти дедушки совершенно излишни. Извиняться конечно не буду… но…

Следующим утром на завтрак к нам вновь пожаловал гость. Довольно неожиданный. В этот раз нас навестил Витольд Христианович Недзвецкий.

Его приезд объяснился очень просто – он привёз мой паспорт. Это оказалось для меня довольно радостным событием, особенно в свете моих планов. Вызывало недоумение, почему «курьером» оказался именно он?

Но… как выяснилось, у посетителя был ко мне занимательный разговор, который он и начал, согласившись разделить с нами завтрак.

– Госпожа баронесса, премного наслышан о ваших успехах на поприще родовспоможения.

– Спасибо, Витольд Христианович. Не думала, что уже даже в городе об этом известно.

– Но вы понимаете, у вас образовалась небольшая проблема…

– Разрешение. – мой вздох, кажется, нёс всю тяжесть мира.

– Оно самое. Конечно, никаких жалоб на вас нет. Но вы же знаете, вам следует озаботиться советующими бумагами. Могут появиться завистники… а там глядишь и…

– У вас есть что предложить? Наверняка вы поэтому самолично сюда прибыли.

– Да. Насколько я понимаю, учились вы в Гёттингене?

– Арнольд Викторович уже доложился? – раздражение в моём голосе было явно различимо.

– Ну зачем же вы так. Он очень впечатлён вашими успехами. Впрочем, разговор не о том. Хочу предложить вам должность вспомогательного медицинского персонала…

– Повитухи? Фельдшера?

– Баронесса, вы поймите, женщину-врача общество не примет. А государственная служба даст возможность доказать свои знания и опыт. Документов об обучении у вас как бы нет. Нужно или же закончить российское высшее медицинское заведение, – тут он печально покачал головой, намекая на всю несуразность такого предположения, – либо пройти экзамен. Сейчас над врачебной деятельностью установлен жёсткий государственный контроль. Постоянные проверки от Медицинского департамента Министерства внутренних дел. Кроме того, ежегодно издаётся общий список докторов, получивших разрешение на медицинскую практику в Российской империи.

– Но, повитухам запрещено лечение болезней. Не говоря уже об операциях!

– Потому, и могу пока предложить должность «акушера» при губернской медицинской управе. Экзамен можете сдать прямо у нас. Думаю, проблем с этим не возникнет, учитывая ваш опыт. Кроме того, – здесь Недзвецкий немного замялся, – в губернской полиции имеется вакансия повитухи.

– Господи, этим-то зачем?!

– Бывает необходимость освидетельствования женщин, подозреваемых в совершении преступлений. Да и в больнице, работы с женщинами много, не всякая к себе мужчину допустит. Считаю, даже на акушерской должности у вас будет много работы. Вы всё-таки подумайте.

Господи, и этот туда же. Я, конечно, понимала, что легко не будет. Младший медицинский персонал… хотелось одновременно и расплакаться, и чего-нибудь разбить. Может быть даже об голову Недзвецкого. Безусловно, внешне это никак не проявилось. Я всё так же старательно холодно улыбалась Витольду Христиановичу.

– Луиза, я не понимаю, зачем тебе вообще всё это нужно, но почему бы не попробовать? Как я вижу, учили тебя на славу. – решилась вступить в беседу «бабушка».