— Всю базу? Это, наверное, вам в копеечку влетело?

— Кстати, нет. У них же сейчас сезон отдыха давно закончился, цены упали.

— А почему ты решил пригласить меня? — медовым голоском осведомилась Элен, а сама подумала: «Ну, попробуй, скажи, что больше некого! Сразу в лоб!»

— Тебе же нечего делать на выходных, сама сказала!

— Тебе что, больше некого позвать?

— Из всех претендентов я выбрал достойнейшую, — отрубил он.

Да, он умеет сказать красивую фразу, когда надо. Такую, на которую и возразить-то нечего.

— Только тебе придется в субботу гимназию прогулять.

— Да с удовольствием!

— Ладно, встречаемся завтра возле педагогического. Автобус отходит ровно в девять утра.

Дело сделано. Но Элен была все равно недовольна: Илья так и не рассказал про свою трагедию. «Почему? Почему он мне не доверяет?»

— Илья… Спасибо тебе!

Он молчал.

Здесь, по идее, надо было бы поцеловать его. Хотя бы в щечку, в виде благодарности. Но Элен почему-то не решилась. А он и сам не изъявил никакого желания.

На прощание Элен пожала ему руку, словно была мальчишкой. И села на трамвай. Илья провожал ее до остановки каждый раз.

«Что происходит? — ломала голову Элен. — Я больше не нравлюсь ему? Но если не нравлюсь, зачем он все это делает — провожает меня, угощает чаем, на базу пригласил?»

Какая-нибудь Юлька полезла бы в свои глянцевые журналы искать ответ и нашла бы совет типа: «Сядьте рядом с ним и невзначай положите руку ему на бедро…» С Ильей это не прокатит. Он слишком отличается от среднестатистической мужской особи.

Кстати, за эту неделю Элен видела Юлю очень редко, только поздно вечером и рано утром. «Ну что, опять со своим носком встречалась?» — ядовито спрашивала блондиночка, встречая сводную сестру на пороге. «Не твое дело», — бросала Элен, отодвигая Юлю и входя в квартиру. Утром они завтракали, не глядя друг на дружку, а потом ехали в гимназию порознь. Юля, кажется, была расстроена, хотя Элен объясняла ей много раз, что на следующей неделе все закончится.

А эта неделя была бедна событиями. Самым серьезным происшествием был неожиданный разговор с матерью. В среду вечером она позвала Элен на кухню, помочь с уборкой, и вдруг сказала:

— Ленок, что происходит?

— А что? Я не имею права ходить в гости к друзьям? — с вызовом спросила Элен.

— Да я не об этом. Ты уже взрослая, знаешь, что делаешь. Меня в твои годы тоже дома было не застать. Я вообще не об этом, а о вашей Инне Сергеевне. Представляешь, она меня недавно к себе вызывала!

— Опять жаловалась на меня, что я учителям жизнь в ад превращаю?

— Да, и это тоже.

— А что еще?

— Ничего конкретного. Она сказала, что у тебя есть какое-то опасное хобби.

— Опасное хобби? Это какое же?

— В том-то и дело, что она говорила очень уклончиво. Что-то вроде: следите за Леной, особенно за тем, чем она занимается вне школы.

— И чем я, по ее мнению, занимаюсь вне школы? Наркотики колю? Или, может, произвожу их?

— Я тоже удивилась. Потребовала, чтобы она уточнила, но Инна Сергеевна просто молчала, и все.

— И что ты ей сказала?

— Да то же, что обычно: у Лены трудный возраст, ее лучше оставить в покое.

Ну хоть за это спасибо маме, этой близорукой курице.

А в пятницу на биологии был цирк. Инна Сергеевна вызвала к доске Патрикееву, и хотя та подготовилась неплохо, допрашивали ее строго. Потом биологичка ни с того ни с сего начала гонять Свету по прошлогодней программе, поставила ей «четыре», но выражение лица Инны Сергеевны говорило о том, что она с удовольствием влепила бы Светке пару, да не за что. У ничего не понимающей отличницы Патрикеевой было такое выражение лица… жалобно-недоуменное. Была бы она года на два младше, наверняка бы зарыдала от обиды и несправедливости.

«А Сергеевна, кажись, на Светку крепко взъелась, — злорадно подумала Элен. — А сделать ничего не может. Спорим, она и с родителями Светки говорила, так же уклончиво: мол-де, а вы не замечали за вашей дочерью зазорного поведения? А они: да нет, что вы!»

Возле крыльца старинного трехэтажного здания, где до революции была городская управа, кучковались студенты. Илья стоял чуть поодаль от остальных.

Элен бросила окурок на асфальт, растоптала и двинулась к Илье, искоса поглядывая на его одногруппников.

Студенты стояли группами по трое-четверо и разговаривали. Какая-то курносая девчонка негромко играла на флейте, ее обнимал за плечи длинноволосый парень в распахнутой куртке, под которой виднелась красная майка с непременным Че Геварой. Вообще парочек было достаточно, не меньше трети всех присутствовавших. Конечно, самые красивые девушки были с юношами. А ведь одна из этих красавиц — та, которая бросила Илью. Знать бы какая!

Как бы то ни было, Илье надо помочь. Элен представила себя на его месте: и как он вообще нашел в себе силы куда-то ехать? Потрясающе!

— Илюша, я так рада тебя видеть! — воскликнула она, поднялась на носочках и поцеловала его в подбородок, так громко, что несколько человек обернулись.

Сам Илья от неожиданности не успел никак среагировать. Он растерянно посмотрел на остальных, и в его глазах вдруг что-то блеснуло.

— Рад тебя видеть, — произнес он совсем как тогда, у входа в торговый центр, и приобнял Элен, как бы в виде ответного приветствия. А руку убирать не торопился. Элен слегка прижалась к его куртке, дав понять, что не против.

Несомненно, Илья и сам этого хотел: поехать на Блинское море с девушкой, обниматься с ней на глазах у всех и вообще… Но не смел. Что-то ему мешало первому пойти в атаку. Интересно что?

Думала Элен и еще кое о чем.

Мортибус… Ведь он лично проверил, как Элен справилась с первым заданием. Значит, и здесь он должен появиться, чтобы удостовериться, что и второе задание выполнено. Либо подослать своего человека. А значит, один из тех, кто поедет на базу отдыха, — соглядатай. Либо сам Мортибус.

— Илюха, а ты не говорил, что поедешь не один!

Это говорил грузный кудрявый парень с чуть смуглой кожей и черными, как два кусочка ночи, глазами.

— Это Лена, — представил Илья.

— Петр, — поклонился толстяк.

Стоявшие рядом студенты назвали свои имена:

— Дима.

— Света.

— Майя.

— Никита.

— Все они — замечательные люди, — подвел итог Петр, а Элен наложила резолюцию: