Неожиданно я выскочил из месива. Конь вынес меня и нескольких дружинников Берладника на чистое место, и я смог оглядеться. Дела идут даже лучше, чем мог предполагать Громобой. Католики в панике и драпают. В лагере уже хозяйничает Вартислав, который сбил заслон от замка, и основное войско имперского графа в полном окружении. Деваться крестоносцам некуда – все дороги перекрыты, и у меня остаётся только одно дело. Я хочу живьём взять Сигурда Плитерсдорфа и узнать у него, как же он так ловко подловил моего соседушку Вартислава. Что это, специальная подстава, дабы нас на крючок поймать, или всё вышло случайно?

Вокруг меня быстро собирается около полусотни конных воинов и, указав мечом на вражеские шатры, я выкрикнул:

– Кто раньше меня захватит германского военачальника, тому награда! Двадцать гривен! Пошли!

Кони развернулись, и мы понеслись на вражеские шатры. Почти в это же самое время с противоположного направления к нему устремились всадники Никлота, и я стал поторапливать воинов:

– Давай, братушки! Живее! Добыча вот-вот уйдёт!

Дружина меня услышала, погнала коней быстрее, и в лагерь католиков отряд влетел галопом. На пути оказалось несколько германских пехотинцев, которые моментально распрощались с жизнью, и вот мы перед шатром. Командный пункт графа Сигурда прикрывает около сотни воинов, по виду – отборные наёмники, но кони ударяют в строй, и те не выдерживают. Кто-то из дружинников рядом со мной, получив в грудь стрелу, выпал из седла. Другой воин налетел на копья, и его конь, поднявшись на дыбы, сбросил седока, третьего бойца сбили тяжёлым метательным топором. Потери. Всё это я отмечаю краем глаза и двигаюсь дальше. Змиулан взлетает к небесам, блеск стали, и клинок обрушивается на врага – один мёртв. Снова взлёт и удар стальной полоски – и новая смерть. Капли крови летят на моё лицо, но я не обращаю на это внимания, точно так же как и на ход сражения. Опытные сотники справятся с разгромом крестоносцев без меня, а передо мной цель, к которой я иду.

Наконец конь проломился через строй наёмников, и я оказался перед просторным полотняным шатром, рядом с которым красовалось знамя с затейливым гербом. Я соскочил наземь. Рядом вражеский воин в добротном кожаном доспехе, явно не граф, потому что выглядит слишком бедно и молодо, а Сигурду, как я слышал, около сорока лет. Поэтому щадить его я не собираюсь. Выпад противника, и я ухожу в сторону. Он слегка подаётся вперёд, а я делаю шаг на католика, и следует чёткий удар от правого плеча сверху вниз, прямо в открытую загорелую шею. Клинок перерубил позвонки, и крестоносец упал. Быстрый взгляд влево-вправо. Чисто. Чужаков нет, рядом только свои воины, и с другой стороны шатра слышится знакомый голос Вартислава:

– Вражеского полководца живьём брать!

«Э-э-э! Нет уж, дружище! – с лёгким злорадством подумал я. – Ты опоздал, добыча моя. Но в одном ты прав. Живьём брать демонов!»

В шатре было три человека, я их чувствовал. Двое стояли рядом с выходом, а один находился в центре. Как войти, я не думал, клинком рассёк боковину шатра и, когда один из германцев шагнул в сторону предполагаемой угрозы, через вход скользнул внутрь. Слева молодой парнишка в превосходной кольчуге и с коротким мечом в руке, возможно, оруженосец графа, и я, пользуясь его растерянностью, хватаю юношу за край доспеха и одним рывком выбрасываю наружу, где он попадает в руки дружинников. Боец справа, широкоплечий здоровяк, который повёлся на мою обманку, разворачивается и вскидывает над головой полутораручный меч. Широкий клинок едва не задевает верх шатра, и замах у противника, конечно, богатырский, сказать нечего. Однако против меня этот воин не играет, чай не тамплиер какой-нибудь, с именем Господа на устах и повёрнутой башней. Поэтому сложностей с ним не возникает. Я приседаю и снизу вверх вонзаю Змиулана под его кирасу. Германец хрипит и силится что-то сказать, но мне уже не до него. На меня наступает сам граф, крупный мужчина в полном доспехе, который украшен посеребрённым гербом, в закрытом шлеме и с обоюдоострым топором в руках.

– Я убью тебя, проклятый язычник! – сотрясает шатёр яростный рёв имперского феодала, который только что лишился своего войска и близок к пленению.

Позади меня появляются воины Берладника, которые готовы вступить в дело, но я кричу:

– Назад! Я сам!

Сигурд Плитерсдорф пытается достать меня. Его топор летит в мою голову, но я уже в стороне. Граф разворачивается, и на этом схватка заканчивается. Всем телом я ударяю его в бок, и германец заваливается на спину. Тяжёлые доспехи сами тянут его вниз. Он пытается сохранить равновесие, но я толкаю феодала ещё раз.

Бум-м! Рыцарь упал, и от половиков, которыми было устлано дно шатра, поднялась туча пыли. Я кивнул на пытающегося подняться графа дружинникам:

– Взять его! Связать и не спускать с него глаз!

Воины Берладника накинулись на Сигурда и придавили его к полу, словно кабанчика на убой. Я взглянул на их возню и вышел из шатра. С клинка ещё падали быстро сворачивающиеся капли крови. Битва уже практически закончена, и рядом появился Вартислав Никлотинг. Подобно мне, он участвовал в бою, но явно был расстроен. Как же, как же, понимаю его. Он хотел взять обложившего его дружину полководца, но опоздал. Эх-ма! Молодость. Ему бы радоваться, что помощь вовремя подоспела, и наставнику своему, дядьке Гудиму, в ножки кланяться, а он о чепухе думает. Ну ничего, разберёмся по-соседски. Захочет германца на ремни распустить, не проблема. Пусть заплатит и забирает, можно даже с пятидесятипроцентной скидкой и в долг. Свои ведь люди, а значит, сочтёмся.

– Эй, кто такие?! – Голос одного из дозорных германских вояк разнёсся в первых вечерних сумерках над трактом Гамбург – Любек, и впереди, за съёмными заборами с острыми кольями, забряцало оружие.

Я наклонился к графу Сигурду Плитерсдорфу, который находился рядом, и прошептал:

– Отвечай, граф, и помни о своём сыне.

Имперский феодал нахмурился, и я ощутил лютую ненависть ко мне, которая стремилась вырваться из глубины его души. Однако он не возразил, ибо жизнь единственного отпрыска и наследника для него настолько дорога, что ради неё Плитерсдорф даже готов пойти на предательство.

Шагом граф послал вперёд коня и уверенным командным голосом прокричал:

– Это граф Сигурд Плитерсдорф! Ослепли, что ли?! Знамёна не узнаёте?! Освобождайте дорогу! Живее! Я хочу попасть в город до закрытия ворот!

Городские стражники Гамбурга, охранявшие дорогу, разглядели графское знамя, которое держал князь Иван Ростиславич Берладник, плечи коего украшал плащ с крестом, узнали знаменитого имперского феодала, покинувшего Гамбург пару дней назад, и рогатки были убраны на обочину. Граф продолжил свой путь в сторону города, а я махнул рукой дружинникам, которые были одеты как германцы. Несколько сотен конных воинов двинулись вслед за Сигурдом. Всё шло как по маслу, и я улыбнулся. Удача пока на нашей стороне, и, значит, вновь я оказался прав…