Мужчина, и так плохо соображавший после длинной дороги, ничего не понимал.

Ланс, волнуясь, всегда переходил на язык, привычный ему с детства, – язык представителей высшего общества, а то и начинал сыпать терминами. Отличный навык для выступлений в Совете, но не в переговорах с отцом тяжелобольного ребенка. Муж тряхнул головой, исправился:

– Вы встречали по дороге кого-то из жителей?

Я взмолилась святому Умберту, чтобы нам сегодня улыбнулась удача. Время вечернее, жители разбрелись по домам. Если нам повезет, эпидемии не случится. Иначе… Бактерии дифтерии очень живучи, они передаются не только по воздуху, но даже с вещами больного.

– Никого, – сказал мужчина, и я было выдохнула, но тут он поправился: – Да только парочку ребятишек. Угостил их яблочками из своего сада, чтобы попросили у святых за здоровье моего Сэмми.

Я едва не схватилась за голову. Увидела, как сжал губы Ланс.

– Как выглядели ребята? – спросил он.

Мы оба понимали, что хватаемся за соломинку.

– Ну как… Обыкновенно! Маленькие оборотень и гоблиненок. Ребята как ребята.

Понятно. Хорошо уже то, что из всех дворов Змеиной Горы можно взять под пристальное внимание лишь те, где проживают оборотни и гоблины. Увы, две самые распространенные расы в этом маленьком городке.

Ланс наклонился и тихо произнес:

– Грейс, убеди господина Флюка выставить охрану хотя бы на выезде из города. Никого нельзя выпускать.

Я только вздохнула. Охрану! Как громко сказано. Защитниками правопорядка в городке, где самым страшным преступлением за последний год была драка между подвыпившими орками, занималась пожарная часть. Всего трое разумных, в то время как для сдерживания эпидемии нужно не меньше двух десятков.

– Хорошо, – сказала я вслух.

Ланс лучше меня знает, что рук катастрофически не хватает.

Мэр уже готовился ко сну, поэтому встретил меня в халате и тапочках.

– Что случилось, госпожа Мон? – спросил он хмуро. – Не подождет ли дело до утра?

– Не подождет! – категорично отрезала я. – В городе эпидемия!

Да, немного преувеличила, но на что не пойдешь ради дела. Господин Флюк сразу подобрался, кончики ушей заострились: это означало, что оборотень весь обратился в слух.

– Эпидемия дифтерии, – выдохнула я. – Надо организовать посты на выезде из города. Поставить охрану у домов, где живут семьи гоблинов и оборотней с детьми. Никого не выпускать, о случаях заболеваний сразу сообщать мне или господину Мону. Никому из жителей нельзя покидать своих домов.

Так, что еще я упустила? Мэр пожевал губу и мрачно произнес:

– Вы ведь понимаете, госпожа Мон, что это невозможно?

*** 28 ***

Уничтожить бактерии, нейтрализовать бактериальный токсин. Уменьшить отек. Поддержать сердце, тоже пострадавшее от интоксикации. Звучит просто, на деле – требует сил и времени. А до того – накинуть на Улу, их добровольную сиделку, защитный экран.

Наконец мальчик задышал глубоко и ровно, шея приобрела нормальную форму. Ланс заглянул в соседнюю палату, где Ула «развлекала» обеспокоенного отца, на самом деле приглядывая за ним.

– Пойдемте, господин Лаути.

– Да какой я господин, – неловко произнес мужчина, следуя за ним.

Надо будет вернуться в эту палату и продезинфицировать все магией. Но это потом.

– С Сэмми все будет хорошо. Вы вовремя его привезли.

Мужчина погладил сына по слипшимся от пота волосам.

– Вот спасибочки вам, господин целитель! Так я его забираю?

– Погодите, господин Лаути. Вы устали с дороги и наверняка голодны. Сейчас вам принесут поесть, а мы поговорим.

За едой он послал с самого начала, зная, что мальчик останется в больнице.

– Да не так уж я и голоден. Но спасибо, конечно. – Он накинулся на принесенную кашу, опровергая собственное «не так уж и голоден». Ланс, чтобы не смущать его, отошел к мальчику, еще раз проверил его состояние. Все хорошо. Остается только поддерживать организм да наблюдать, чтобы вовремя заметить осложнения. Дифтерия – коварная болезнь, поражающая и мозг, и сердце, и почки, и нервные стволы, что может проявиться параличами.

Примерно это он и сказал господину Лаути. Тот почесал в затылке.

– Отродясь я не слышал, чтобы от лихорадки параличи случались.

«Лихорадкой», как и «лихоманкой», простой народ называл любой жар, и скрываться за этим словом могло что угодно.

– У Сэмми не просто лихорадка. У него дифтерия.

Глаза мужчины на миг остекленели, и Ланс понял, что название болезни ему ничего не говорит.

– Заберу я его, господин целитель, уж вы не серчайте. Дома-то и стены помогают, да и работы полно.

– Какая работа? – не удержался Ланс. – Ребенку выздороветь надо!

– Так ясное дело, я же не зверь какой, в огород не погоню. Но без дела тоже сидеть нельзя. Пусть вон хоть за малышней приглядывает, тем более что Мила тоже расхвораться вздумала.

Ну конечно. Крестьянская изба забита людьми, и в этой скученности инфекция начнет распространяться стремительно. Сколько на самом деле больных в той деревне? И откуда пришла болезнь? В воздухе она не самозародится.

– У Сэмми горловая жаба, – припомнил Ланс просторечное название болезни.

Лаути охнул:

– Господин целитель, да не может такого быть! Вместе с Линой, наверное, перекупался. Говоришь им, говоришь, что после Николасова дня купаться нельзя, а как об стенку горох!

– Лина?

– Так давеча с лихорадкой слегла. Говорю же, перекупались они.

Перекупались? Или заразились?

– Лина какой расы? Не василиск?

Василиски дифтерией не болеют.

– Гоблины они. – Лаути почесал в затылке. – Не все ли вам равно, господин целитель? Она уж здоровая давно.

– Надо узнать, как ваш сын мог подцепить заразу, – сказал Ланс. – Болезнь очень опасная. «Давно» – это как долго?

– Да, может, дней пять, а может, и неделю, тут пока урожай собираешь, не до того, чтобы дни считать.

Ланс кивнул и продолжил расспрашивать:

– Только лихорадка у нее была? Кашель? Горло болело? Голос не осип?

– Ну да, Сэм говорил, сипит, как ее дед.

– Говорите, выздоровела уже?

– Ну да. Чего вы страху наводите, господин целитель!

Легкая форма? Сейчас, пожалуй, уже и не сказать. Но если Лина перенесла дифтерию в легкой форме, кто мог ее заразить?

– Родственники ни к кому помочь не приезжали? Или, может, кочевые эльфы? – продолжал выспрашивать Ланс.

В отличие от своих оседлых сородичей, кочевые эльфы предпочитали жить «в единении с природой», как они это называли, переезжая всем племенем с места на место. Ланс, правда, не очень понимал, как сочетается кузнечное дело, которым славились кочевые эльфы, и единение с природой. Обычно такое племя останавливалось рядом с деревней, где не было своего кузнеца, стояло там, пока у местных находилась работа, и уезжало, когда работа заканчивалась. Женщины пробавлялись знахарством и травничеством, и среди них Ланс встречал как непревзойденных лекарок, так