— Чтобы все уладить раз и навсегда, не требуется Хэла, — раздался голос в дальнем конце зала, и, обернувшись, Бодлеры увидели долговязую фигуру Эсме Скволор, которая нетвердой походкой шагала прямо к ним на своих высоченных каблуках, а за ней послушно следовали двое. Эти двое были одеты в белые халаты и хирургические маски — в точности как Бодлеры. Но выше масок Клаус и Солнышко разглядели белые лица и сразу поняли, что это две напудренные женщины из шайки Олафа.

— Вот настоящая Доктор Токуна, — Эсме указала на одну из женщин, — а это настоящая медсестра Фло. А те двое на помосте — самозванцы.

— Ничего подобного, — возмутился крюкастый.

— Не вы двое, — раздраженно оборвала его Эсме, сердито глядя поверх хирургической маски на двоих олафовских приспешников. — Я имею в виду двух других. Они одурачили всех. Врачей, медсестер, волонтеров, репортеров и даже меня. То есть дурачили до тех пор, пока я не нашла настоящих ассистентов Доктора Флакутоно.

— Как профессиональный медик, — прервал ее Клаус, — я считаю, что эта женщина лишилась ума.

— Ничего я не лишилась ума, — злобно огрызнулась Эсме, — а вот вы, Бодлеры, скоро лишитесь головы.

— Бодлеры? — переспросила репортерша из «Дейли пунктилио». — Те самые, которые убили Графа Омара?

— Олафа, — поправил лысый.

— У меня все перепуталось, — жалобно простонал один из волонтеров. — Как-то очень много народу притворяется кем-то другим.

— Разрешите мне объяснить. — Эсме поднялась на возвышение. — Я — такой же профессиональный медик, как Доктор Флакутоно, Доктор О. Лукафонт, Доктор Токуна и Медсестра Фло. Сами видите — на нас белые халаты и хирургические маски.

— Тоже! — крикнула Солнышко. Маска на лице Эсме изогнулась вверх в злобной усмешке.

— Уже нет, — бросила она и быстрым движением сорвала маски с обоих Бодлеров. Маски полетели на пол, толпа охнула, и двое детей увидели, что все врачи, сестры, репортеры и просто люди смотрят на них с ужасом. Одни только Поющие Волонтеры, считавшие, что «нет новостей — хорошая новость», не узнали детей.

— Это они, Бодлеры! — в изумлении воскликнула одна из медсестер. — Я читала про них в «Дейли пунктилио»!

— И я тоже! — вскричал кто-то из врачей.

— Всегда приятно слышать голос наших читателей, — скромно отозвалась репортерша.

— Но убийц должно быть трое, а не двое, — вмешался другой врач. — Где же старшая?

Крюкастый проворно заслонил собой каталку с Вайолет.

— Она уже в тюрьме, — быстро ответил он.

— Ничего подобного! — крикнул Клаус и отбросил волосы с лица Вайолет, чтобы все могли видеть, что она не Лора В. Бледотей. — Эти страшные люди выдали ее за больную, чтобы отрезать ей голову!

— Не говори чепухи, — оборвала его Эсме. — Это ты собирался отрезать ей голову. Ты же до сих пор держишь нож.

— Совершенно верно! — воскликнула репортерша. — Так и вижу заголовок «Убийца пытается убить убийцу!» Вот погодите, пусть только читатели «Дейли пунктилио» прочтут газету!

— Твиим! — взвизгнула Солнышко.

— Мы не убийцы! — в отчаянии повторил за сестрой Клаус.

— Если вы не убийцы, — репортерша выставила вперед микрофон, — тогда зачем вы в переодетом виде пробрались в больницу?

— Думаю, я могу вам это объяснить, — произнес еще один знакомый голос, и, повернувшись, все увидели входящего в зал Хэла. В одной руке он держал связку ключей, сделанных Бодлерами из скрепок и прицепленных к ленте, принадлежащей Вайолет, а другой гневно указывал на детей.

— Эти трое Бодлеров, эти убийцы, притворились волонтерами, чтобы получить работу в Хранилище Документов.

— Да что вы? — ахнула медсестра, и вся публика затаила дыхание. — Значит, они не только убийцы, но еще и фальшивые волонтеры?

— Немудрено, что они не знали слов песни! — воскликнул один из Поющих Волонтеров.

— Пользуясь моим плохим зрением, — продолжал Хэл, показывая себе на очки, — они изготовили поддельные ключи, подменили ими настоящие и проникли внутрь Хранилища, чтобы уничтожить документы, свидетельствующие об их преступлениях!

— Мы не собирались уничтожать досье, — возразил Клаус, — мы хотели очистить себя от подозрений. Я сожалею, что мы обманули вас, Хэл, и сожалею, что некоторые шкафы опрокинулись, но…

— Опрокинулись? — повторил Хэл. — Вы не просто опрокинули шкафы. — Он посмотрел на детей, тяжко вздохнул и потом повернулся лицом к аудитории. — Эти дети совершили поджог, — сказал он. — В эту минуту горит Хранилище Документов.

Этим вечером я сижу в одиночестве, и одинок я в результате жестокого поворота судьбы. Выражение это в данном случае подразумевает, что все в моей жизни пошло не так, как я ожидал. Когда-то я был всем доволен, у меня был уютный дом, успешная карьера, любимая женщина и надежнейшая пишущая машинка. Но все это у меня отняли, и от тех счастливых дней осталась лишь татуировка на левой щиколотке. Я сижу сейчас в тесной каморке, пишу печатными буквами большущим карандашом, и мне кажется, что вся моя жизнь — не что иное, как печальная пьеса, поставленная для чужого развлечения, и что драматург, сочинивший этот жестокий поворот судьбы, находится где-то высоко надо мной и покатывается со смеху, глядя на свое творение. Испытывать такое ощущение неприятно, и вдвойне неприятно, если такой жестокий поворот судьбы свершается, когда вы и в самом деле стоите на подмостках и кто-то высоко над вами покатывается со смеху, как это и происходило с Бодлерами в операционном театре больницы. Дети едва успели выслушать обвинение Хэла в поджоге, как тут же услыхали знакомый грубый смех, исходивший из динамика у них над головой. Дети уже слыхали этот смех, когда Маттатиас в первый раз поймал тройняшек Квегмайров и когда он запер Бодлеров в Камере-Люкс. Это был торжествующий смех того, кто придумал дьявольский план и преуспел в нем, и звучал смех всегда так, будто некто отпустил удачную шутку. Маттатиас смеялся по скрипучей системе внутренней связи, и потому голос его звучал точно через алюминиевую фольгу, и все же настолько громко, что способствовал выветриванию наркоза, и Вайолет что-то забормотала и пошевелила руками.

— Ух ты! — С этим возгласом Маттатиас оборвал смех, так как сообразил, что микрофон включен. — Говорит Маттатиас, Зав Человеческими Ресурсами. Важное сообщение. В больнице бушует пожар. Он начался в Хранилище Документов, которое подожгли убийцы Бодлеры, и теперь пламя уже охватило Отделение Больного Горла, Отделение Отдавленных Пальцев Ног и Отделение Нечаянно Проглоченных Вещей. Сироты пока не пойманы, поэтому делайте все, чтобы найти их. После того как поджигатели и убийцы будут схвачены, вы имеете возможность попробовать спасти остатки больных, окруженных огнем. На этом все.

— Так и вижу заголовок, — проговорила репортерша, — «Убийцы Бодлеры сжигают документацию». Вот погодите, когда это увидят читатели «Дейли пунктилио»!