— Пусть кто-нибудь сообщит Маттатиасу, что мы поймали детей! — ликующе прокричала одна из медсестер. — Вам, щенкам несчастным, не поздоровится! Вы одновременно и убийцы, и поджигатели, и поддельные врачи…

— Это неправда… — начал было Клаус, но, оглядевшись вокруг, понял, что вряд ли кто-нибудь ему поверит. Он посмотрел на поддельную связку ключей в руках Хэла, с помощью которых он и сестры проникли в Хранилище Документов. Он посмотрел на белый халат, с помощью которого выдавал себя за врача. Он посмотрел на ржавое лезвие, которое только что держал над сестрой. Вспомнил, как он и его сестры в пору их пребывания у Дяди Монти вручили мистеру По несколько предметов в качестве доказательства олафовского коварного замысла, и в результате Олафа арестовали. И теперь Клаус очень опасался, что то же случится и с ними.

— Окружайте их! — скомандовал крюкастый, указывая на детей искривленной перчаткой. — Но будьте осторожны — книжный червяк все еще держит нож!

Олафовские начали медленно подступать к детям. Солнышко захныкала от страха, и Клаус поднял ее и посадил на каталку.

— Арестуйте Бодлеров! — закричал какой-то врач.

— А мы что делаем, болван! — раздраженно ответила Эсме. Но когда она повернулась лицом к Бодлерам, они увидели, что Эсме им подмигивает. — Мы схватим только одного из вас, — сказала она тихо, чтобы не услышала публика. Она наклонилась и обеими когтистыми руками взялась за каблуки-стилеты. — Эти каблуки не только позволяют мне выглядеть шикарной и женственной. — Она сняла туфли и направила их стилетами на детей. — Ими можно отлично перерезать детям горло. Двое отродий будут убиты при попытке бежать от правосудия, а малявка достанется нам — через нее мы добьемся наследства.

— Никогда вам не добраться до нашего наследства, — отозвался Клаус, — и до нашего горла тоже.

— Это мы еще посмотрим! — И Эсме сделала выпад туфлей в сторону Клауса, точно шпагой. Тот быстро присел и услышал над головой пронзительное «вж-ж-ж!»

— Она хочет нас убить! — закричал Клаус в толпу. — Разве вы не видите? Они и есть настоящие убийцы!

— Никто вам не поверит, — зловещим шепотом ответила Эсме и сделала выпад правой туфлей в сторону Солнышка, которая вовремя увернулась.

— Я вам не верю! — закричал Хэл. — Зрение у меня не то, что раньше, но я вижу на вас украденные докторские халаты.

Эсме махнула обеими туфлями одновременно, но они столкнулись в воздухе, не достав до детей.

— Чего не сдаетесь? — прошипела Эсме. — Мы вас поймали с поличным, как вы ловили Олафа все предыдущие разы.

— Теперь вы знаете, каково быть злодеем, — хихикнул лысый. — А ну, все, сдвигайтесь теснее! Маттатиас мне сказал — кто первый их схватит, тот будет выбирать, куда сегодня пойдем ужинать!

— Правда? — обрадовался крюкастый. — Ну так я сегодня не прочь отведать пиццы. —

Он сделал попытку ударить Клауса крюком в резиновой перчатке, тот отшатнулся, стукнулся о каталку, отчего она чуть отъехала и оказалась вне досягаемости для негодяя.

— А мне больше охота чего-нибудь китайского, — сказала одна из женщин с напудренным лицом. — Давайте пойдем в то местечко, где мы праздновали похищение Квегмайров.

— Нет, я хочу в кафе «Сальмонелла», — злобно заявила Эсме, расцепляя каблуки.

Клаус не знал, куда толкать каталку — олафовские приспешники наступали со всех сторон. Он по-прежнему держал ржавый нож кверху, но делал это для самообороны, он и не мыслил, чтобы пустить его в ход даже против таких зловредных личностей. Если бы в ловушке оказался Граф Олаф, он бы, конечно, не колеблясь, обратил ржавый клинок против окружающих его людей. Но Клаус, несмотря на слова лысого, не чувствовал себя злодеем. Он чувствовал себя как человек, который мечтает спастись. И, во второй раз толкая каталку, он уже знал, как это сделать.

— Назад! — закричал он. — Нож очень острый!

— Всех нас не убьешь, — отозвался крюкастый. — Да и сомневаюсь, что у тебя хватит храбрости и одного-то убить.

— Чтобы убить, храбрости не требуется, — ответил Клаус. — Требуется полное отсутствие нравственного стержня.

Услыхав слова «отсутствие нравственного стержня», что здесь означает «крайний эгоизм в сочетании с агрессивностью», олафовские сообщники в восторге захохотали.

— На этот раз твои ученые словечки тебя не спасут, грубиян! — выкрикнула Эсме.

— Это верно, — согласился Клаус. — Что меня сейчас спасет, так это кровать на колесиках для перевозки больных.

И без дальнейших слов Клаус швырнул ржавый нож на пол, отчего олафовские приспешники в испуге отскочили. Круг людей с полным отсутствием нравственного стержня немного раздался — всего на миг, но и этого Клаусу хватило. Он вспрыгнул на каталку, и от толчка она быстро покатилась к металлической квадратной двери, в которую недавно вошли Бодлеры. Они промчались мимо олафовской шайки, и в публике поднялся крик.

— Держите их! — завопил крюкастый. — Они уйдут!

— От меня не уйдут! — пообещал Хэл и схватился за край каталки, когда она как раз достигла дверей. Каталка приостановилась, и на миг Солнышко оказалась лицом к лицу со стариком. Бабочки затрепетали в желудке у младшей из Бодлеров, когда она увидела сердитый взгляд сквозь крошечные очки. В отличие от олафовских пособников, Хэл, конечно, не был злым человеком. Просто он очень любил Хранилище Документов и поэтому пытался задержать тех, кто, по его мнению, поджег Хранилище. Солнышко огорчило то, что он считает ее злостным преступником, когда на самом деле она просто несчастливый ребенок. Но она понимала, что объяснять Хэлу происходящее сейчас некогда. Некогда даже сказать хотя бы одно слово, и тем не менее именно это и сделала младшая из Бодлеров.

— Простите, — сказала Солнышко Хэлу и слабо ему улыбнулась. Затем она приоткрыла рот и совсем легонько куснула Хэла за руку, чтобы он отпустил каталку, но при этом не пострадал.

— Ой! — сказал Хэл и отпустил каталку. — Девочка укусила меня! — объявил он.

— Вам больно? — спросила одна из медсестер.

— Нет, — ответил Хэл, — но я выпустил каталку. Они уже в дверях.

Каталка выкатилась в коридор. Веки у Вайолет задрожали, и она открыла глаза. Клаус управлял каталкой. Солнышко изо всех сил старалась не свалиться с нее. Дети покатили по коридорам Хирургического Отделения, объезжая попадавшихся навстречу удивленных врачей и других больничных служащих.

— Внимание! — раздался в динамиках голос Маттатиаса. — Говорит Маттатиас, Зав Человеческими Ресурсами! Убийцы и поджигатели Бодлеры сбежали на каталке. Схватить их немедленно! Пожар распространяется по всей больнице! Возможна эвакуация.

— Нориц! — выкрикнула Солнышко.

— Быстрее не могу! — крикнул Клаус. Он свесил ноги на одну сторону каталки, чтобы отталкиваться ими. — Вайолет, проснись, пожалуйста! Ты могла бы помочь.

— Я пы-та-юсь, — пробормотала Вайолет, щурясь на свет. После наркоза все вокруг казалось неотчетливым, расплывчатым, она почти не могла говорить, а тем более двигаться.