пока он находился в воде. Метров пять в диаметре и это еще не у самого основания, прячущегося в лесной чаще. Что за питательная среда смогла создать таких гигантов? Я прошел по стволу в сторону леса, туда, где вода и упавшее дерево создали своеобразную бухточку, в которой копился различный мусор, в том числе и ветви, упавшие с невероятной высоты. До пятидесяти метров от уровня воды на деревьях не росло ни одной ветки. Удивительно, но на тех ветках, что начинались с этой отметки, не было никаких листьев или чего угодно, способного к фотосинтезу. Все дерево было черным, словно мертвым и держалось «на ногах» только благодаря крепким объятьям с соседними деревьями. Возможно, лес в этом месте давно уже умер, а процесс разложения происходил в течение десятилетий, а учитывая толщину древесины, то и столетий.

Бухточка воняла затхлой водой. Я прошелся взад-вперед, высматривая в воде подходящие для шеста ветки, и потянулся за одной, но отпрянул назад, когда в грязной воде произошло движение. Нырнувшее живое существо на мгновение оставило за собой открытое от упавшей коры чистое водное пятно. Да уж, лес может и мертвый, но твари возле него водятся живые. Я перехватил в левую руку нож и снова потянулся за веткой, всматриваясь в покрытую растительными остатками водную поверхность. Ухватился за край и потянул ее на себя, ожидая в любой момент атаки. Ее не последовало.

Ветка оказалась длинной и тяжелой. Мне пришлось убрать нож за ремень и взяться за нее двумя руками, чтобы вытянуть. Полностью вытащить не удалось, за ней прицепились другие ветки и водоросли. Того, что показалось из воды уже было достаточно. Метра четыре меня вполне устраивало. Я снова достал нож и попытался им стесать на конус древесину со всех сторон, а затем сломать. Это оказалось не так просто сделать. Древесина была твердой и неохотно поддавалась моему ножу с молекулярной заточкой. К тому же я старался быть бдительным, и часто отвлекался, присматриваясь и прислушиваясь в ожидании неведомой опасности.

Мне, наконец, удалось обточить ветку со всех сторон и сломать. В руках у меня оказался шест чуть больше четырех метров, гибкий и легкий, как из клееного материала. Я помахал им, чтобы приноровиться к инерции. Судя по всему, нам с ним еще предстояло быть какое-то время вместе и стоило познакомиться друг с другом поближе. Я уперся концом шеста в лежащее дерево и оттолкнул судно. Не сказать, чтобы это получилось легко, но гораздо легче ожидаемого. Волны снова направили меня к дереву, но уже правее метра на три.

Я оттолкнулся резче и под углом. Получилось не очень удачно. Судно провернулось на сто восемьдесят градусов, направив мой взгляд в открытое море. Одной силой тут было не управиться, требовалась сноровка и чутье. Мне показалось, что горизонт в одной стороне океана потемнел. Не хватало мне еще, чтобы испортилась погода. Хотя на чужой планете горизонт мог потемнеть по другому поводу, не обязательно предвещая шторм.

Из-за малого погружения и высокой плавучести мое судно напоминало тазик на воде. Стоило чуть переборщить с усилием на шесте, как оно начинало вращаться. Никакие мои модификации не помогали рассчитать правильное усилие. Опыт приходилось нарабатывать потом и кровью, которая появилась на лопнувших мозолях моих изнеженных семейным бытом рук.

Некстати мной заинтересовались птицы, вылетевшие стаей из леса и увидевшие меня. Я их очень заинтересовал. Они стали накручивать круги над аппаратом, постепенно снижаясь. Все бы ничего, птицы были размером с гуся с небольшим клювом, и не выглядели хищниками, но у них включился режим «бомбометания» пометом. И целились они явно в меня и корабль. Для чего они использовали этот прием, и как он помогал им по жизни, я не представлял. Клали они свои бомбочки прицельно. Теплая жижа, вскользь задевшая мой затылок и растянувшаяся по спине, заставила меня забаррикадироваться внутри судна.

— Вот засранцы. — Я принялся неистово оттирать с себя помет, испытывая брезгливость и унижение.

Шлепки по корпусу раздавались еще несколько минут, потом затихли. Я открыл люк убедиться, что опасность миновала. Мой кораблик после «обстрела» было не узнать. Он словно месяц провел под местом сбора голубей. Разноцветный помет покрыл корпус толстым слоем. Кажется, судно даже дало большую осадку под увеличившимся весом. Это был явный намек убираться с их территории, что я и поспешил сделать, пока они не вернулись с полными бомбовыми отсеками вновь.

К тому времени у меня уже появилось представление, с каким усилием и под каким углом следует использовать шест. Скорость перемещения относительно береговой линии возросла. Я все ждал, когда же появится какой-нибудь намек на скалистый или песчаный берег, но его все не было. У меня появилось предположение, что огромные деревья растут прямо из океанического дна. Оно основывалось на отсутствии суши и на том, что все деревья, которые я увидел в течение двух часов плавания, не имели никаких листьев. Дерево состояло только из ствола и голых веток, но при этом не выглядело погибшим. Для роста оно явно не использовало фотосинтез. Следовательно, его метаболизм основывался на других принципах получения энергии и питательных веществ и скорее всего, скрытых под водой.

Вообще, пока наблюдал за необычайной биосистемой, убеждался, что черный лес представляет собой уникальный природный объект, напоминающий коралловый риф и что берега, как такового я здесь не увижу. Это было печально, но с другой стороны, тем, кто станет меня искать, не будет никакой разницы, откуда забирать. Если такие люди еще остались. Плыть до настоящего берега на этом суденышке, превратившемся без двигателя в забаву для океанических течений, было самоубийственно. Мне грозила голодная смерть или смерть от жажды. И тут мне пришла мысль проверить насколько соленым является этот океан.

Я поднял шест и осторожно, чтобы не коснуться птичьего помета, подтянул к себе мокрый край. Принюхался на всякий случай, и, не учуяв ничего подозрительного, лизнул влажную деревяшку. О, чудо, она оказалась пресной. Так что скорая смерть от жажды мне не грозила, если только от диареи, если вода окажется полной вредоносных микроорганизмов. В разлагающихся остатках леса их могло быть достаточно много. Но когда у меня закончатся собственные запасы воды, я сделаю себе весла и смогу отходить от леса на достаточное расстояние, чтобы набрать чистую воду.

В течение всего времени, что я плыл, лесной пейзаж совсем не изменился. От однообразного движения разболелось плечо, и я решил сделать привал. Для первого раза проделанный путь показался мне внушительным. Загнал более-менее уверенными движениями свое