ранящие меня.

- Как ты узнал?

- Она сама призналась недавно.

Я шокированно смотрю на него.

- Ты с ней виделся?!

- Да. Был очень удивлен, что твоя мать не знает о том, что Таня моя дочь.

Не выдерживаю, отвожу взгляд. Если раньше я действительно чувствовала вину за то, что скрыла дочь от Алекса, то теперь понимаю, что все сделала верно.

- Это все?

- Зачем? Объясни мне.

- Какая разница…

- Я хочу понять, - настаивает Воронцов.

- Чтобы предугадать действия противника? - зло усмехаюсь в ответ. Пусть не думает, что я безмозглая дура и ничего не запомнила из того, что он говорил когда-то. - Придумаешь еще поизощреннее пытку?

- Я тебе не враг, - качает головой Алекс и приближается к моей постели, но я тут же отодвигаюсь и выставляю перед собой ладонь.

- Ошибаешься, Саша. Ты - мой главный враг. И как только у меня появится возможность…

- Что? Снова достанешь нож? А дальше? - по-прежнему невозмутимо говорит он. - Хочешь, я тебе для простоты даже пистолет принесу? Сможешь выстрелить?

Я молчу. Меня так и подмывает сказать, что да, смогу! И не один раз - лишь бы оградить дочь от него.

- Я тебя ненавижу, - тихо шепчу, глядя на свои руки. - Будь ты проклят…

- Только вместе тобой, - усмехается Воронцов. - Тебе придется смириться, что теперь ты будешь часто меня видеть.

- Как удобно, да? Все опять решил за всех?! Зачем? Зачем ты это делаешь? Мстишь так?

- Месть? Нет. Мне это ни к чему. Повторяю - я тебе не враг.

- Ты отобрал мою дочь!

- Нашу, Арина. Нашу дочь, - возражает он.

- Нет! - вскидываюсь. - Она моя, слышишь? Только моя! Ты ни черта о ней не знаешь! И не имеешь никакого права!

- И кто в этом виноват, м? Кто скрыл ее от меня?

- Тебе никогда не нужны были дети! - бью последним аргументом.

- Ты так решила? Сама? За меня?

Я хватаю ртом воздух, пытаясь вздохнуть и продолжить отбиваться от него. Но грудь сдавливает, а в ушах начинает звенеть.

- Тише, Ариш, тебе нельзя волноваться, - неожиданно мягко произносит Алекс. Его голос становится все глуше.

- Ты… ты…

- Успокойся, дыши. Мы после вернемся к этому разговору, - делает шаг ко мне, но я даже в таком состоянии отшатываюсь, после чего Воронцов все же отходит обратно.

Слабость берет свое, и я прикрываю глаза. Когда в следующий раз снова встречаюсь взглядом с бывшим, у него в руках телефон. Он кладет его рядом со мной.

- Зачем?

- Поговоришь с дочерью. Там уже все настроено для видеосвязи.

Я непонимающе смотрю на него. Это означает, что все? Он больше ее не привезет… На глазах непроизвольно выступают слезы.

- Она приболела. Поэтому несколько дней проведет дома.

- Что… с ней…

- Обычная простуда. Врач осмотрел ее и сказал, что ничего страшного. Скоро снова будет бегать. А ты отдыхай и ни о чем не думай - все обсудим после твоего выздоровления.

Алекс все же оказывается рядом и зачем-то берет мою ладонь и сжимает. После чего уходит.

- 32 Алекс -

Две недели я слушал, что нужно подождать. Что организм должен справиться. Что шансы на то, что Арина придет в себя, довольно высокие.

Две блядские недели я ежедневно подыхал без нее. И только дочь хоть немного скрашивала эти серые дни.

Особенно когда приезжал после нескольких часов, проведенных в палате у Арины.

Пожалуй, именно тогда я в полной мере начал осознавать слова брата о том, что ради своей женщины он был готов на все.

Я был готов. Сука, я бы даже жизнь свою положил, лишь бы она открыла глаза.

Но ведь чудес не бывает?

Спустя две недели она пришла в себя. Слабая, бледная. Выкарабкалась из той задницы, куда угодила, потому что я не уберег.

Врач сказал, что ей категорически противопоказано нервничать. Особенно первое время.

Я старался. Старался держать дистанцию, не давить. Но то ли я делал что-то не так, то ли эмоциональность Арины играла против нас, но каждый раз, уходя, чувствовал, что она на грани.

Особенно после первой встречи с Таней.

Вот и сегодня - не собирался сразу говорить, что та приболела. Уже понял, что ради дочери Ариша готова на все.

Даже, как выяснилось, на убийство.

Кого-то это насторожит, кого-то оттолкнет.

А мне зашло. Настолько, что какая-то необъяснимая гордость в груди появлялась каждый раз, когда она бросалась защищать ее от меня. Пусть пока Арина не понимает, что в этом нет смысла, что я никогда не обижу их и не позволю кому-то другому. Но то, как она отстаивает и защищает нашу дочь, восхищает.

Вопреки всему. Даже понимая, что она мало что может против меня.

Да только мы больше не противники. Это ей еще предстоит осознать и принять. Теперь все. Только вместе. Только заодно.

Пока она слишком слаба, чтобы проводить такие беседы и обсуждать будущие планы. Хотя какие, на хер, планы? Они с Таней останутся со мной, и точка. Вот и все планы. Никуда я их не отпущу.

Больше нет.

Особенно после того, как осознал и принял, что у меня дочь. Всегда был уверен, что дети - не то, что меня будет трогать и вызывать какие-то яркие эмоции, кроме понимания, что это семья, и ее надо защищать. Но Таня…

Маленькая копия Арины. Она уже сейчас имеет надо мной какую-то необъяснимую власть. Рядом с ней что-то выключается, и не хочется все время держать удар. Она кажется такой трогательной и ранимой, красивой, нежной. Словно цветок, который вдруг вырос посреди выжженного поля.

И за одно это я всегда буду благодарен ее матери. Что выносила. Родила. Не бросила.

А от ее “папа” каждый раз что-то тихо щелкает в груди. Будто мой личный наркотик. И если Витя рядом со своим Мишкой испытывает то же самое… Теперь мне многое становится ясно. Тем более что даже рядовая простуда меня выбила из колеи, а у него сын прошел куда более серьезное лечение.

И будто почувствовав, что я думаю про него, брат звонит:

- Алекс, надо встретиться, - сразу вываливает, едва отвечаю.

- Срочно?

- Достаточно. Подъедешь?

Прикидываю время и дорогу.

- Скоро буду у тебя.

Отбив звонок, разворачиваю машину и выжимаю скорость. Просто так Виктор звонить бы не стал. Значит, и впрямь дело серьезное. А раз не стал обсуждать по телефону, то подозрения еще хуже.

Судя по выражению лица, которое я вижу, едва вхожу в кабинет, брат весьма и весьма озадачен.

- Ну, выкладывай.

- Твои парни уже у Григорьева? - вопрос, надо сказать, в лоб. И ведь знает, что я не стану светить контракт или обсуждать тот. - Алекс! Хорош тихариться, сейчас не до игр