наизусть помню эту рахманиновскую цитату – Исполнитель должен так соизмерять окустическую массу, давать звуковое нарастание с такой чистотой и постепенностью, чтобы кульминационная точка, к которой надлежит прийти с величайшей естественностью, хотя на самом деле она есть наивысшее искусство, так вот чтобы эта точка засверкала и засияла, как если бы упала лента на финише скачек или лопнуло стекло от удара Эта точка может быть в конце произведения, а может быть в начале, но к ней надо прийти с математическим расчетом. Главное в этом пассаже – словосочетание: математический расчет, музыкант как архитектор должен выстроить свое музыкальное здание, рассчитав прочность всех конструкций, а также их соразмерность друг другу. Итак, нет расчета – нет ничего.

Закон структуры

Весь материал нужно сажать на структуру, на план. Есть структурная основа – есть произведение, нет основы – нет ничего. «Слепите форму, – утверждал И. Стравинский, – содержание подтянется само». Дайте канву, а заполнение – это задача куда более легкая. Честно признаюсь, составление подробного плана того, о чем я собираюсь написать, занимает у меня куда больше времени, нежели написание самого текста. Как говорится, долго запрягаешь, зато потом быстро едется.

Закон упрощения

Мы, пианисты, часто прибегаем ко всякого рода фактурным упрощениям как-то превращаем разложенный аккомпанемент в аккорды. Для чего это делается? Для того, чтобы прояснить форму, поняв ошибки общего плана.

Когда мой научрук знакомился с очередной главой моей диссертации и не совсем понимал, что именно имеется в виду, он всегда просил меня: «Расскажи своими словами». Я рассказывала, а дальше возникал поразительный эффект, который можно охарактеризовать так – другим рассказал – сам понял.

Закон намека

Мой педагог всегда говорил мне: «Не тыкай первую долю, но играй так, чтобы было понятно, что ты знаешь о ее существовании». «Если назвать предмет предметом, – утверждал Малларме, – он потеряет три четверти своего очарования». Задрапированное женское тело будоражит мужское воображение куда больше, нежели оголенные ноги и пупки. Правило гласит: тайна усиливает интерес, а интерес слушателя, зрителя – это главный залог успеха.

Закон тренировки эмоций

Мы привыкли к тому, что мы тренируем наш технический аппарат и наш слух. Тогда как мы должны тренировать не только наши руки, наши уши, но и наши эмоции. В любом театральном вузе существует предмет «актерское мастерство», суть которого сводится к одному: я в предлагаемых обстоятельствах. Известно, что Станиславский предлагал актеру произнести междометие «ой» тридцатью разными способами, с интонацией удивления, изумления, радости, вопроса, оторопи и прочее. Убеждена, что даже если у вас семь пядей во лбу без должной подготовки выполнить это задание будет ой как нелегко. Великий фортепианный педагог Берлин, занимаясь шумановской пьесой «О странах и о людях», просил студентку сыграть первую интонацию с эмоцией удивления, затем с эмоцией крайнего удивления, с эмоций изумления, с эмоцией воодушевления, с интонацией вопроса «а можно ли туда?», и с интонацией утверждения «Да, здесь можно жить. И чем больше эмоциональных градаций будет найдено, тем богаче будет наша исполнительская палитра».

Закон моментального включения

Вам наверняка знакома ситуация «встал, проснуться забыл». Сколько раз я такое наблюдала – пальцы уже бегают по клавиатуре, а зачем они по ней бегают – неясно. У многих, даже больших артистов, существует эта эмоциональная инерция – первые четверть часа не поем, а как бы распеваемся, приходим в нужный эмоциональный тонус, а публика – дура, она потерпит. Замечательная русская пианистка М. Гринберг честно признавалась: «Я пианистка вторых отделений». Золотое правило сцены гласит: включаться нужно сразу. Максим Венгеров советует делать так: моете посуду, тут же быстро схватите скрипку и начните играть драматическую кульминацию. Учите иностранный язык, быстро отложите книгу, возьмите скрипку и начните играть начало. Мои студенты называют это просто: надо уметь быстро «врубаться». И каким бы видом творчества вы не занимались, возьмите это на вооружение.

Закон необходимой порции натаскивания

Не ошибусь, если скажу, неотъемлемой частью процесса эмоциональной тренировки является то, что в педагогике называют обидным словом – натаскивать ученика, и отчего-то это самое натаскивание считается чуть ли не преступлением. Но давайте разберемся. В свое время я играла в любительском театре роль Наташи в пьесе Горького «На дне». По сюжету ревнивая соперница обливает Наташу кипятком. Бог миловал; в жизни со мной такой трагедии не случалось, и я не знаю – не ведаю, что должен чувствовать облитый кипятком человек. Кто-то, сидящий в зале должен меня корректировать, показывая, добираю ли я по эмоциям или может быть наоборот, перегибаю палку.

Возвращаясь к натаскиванию, скажу одно: не показав ребенку уровень эмоций, который он должен передать, вы не получите результат. Другое дело, что постоянно прибегать к натаскиванию не стоит, очень быстро у вашего подопечного возникает эмоциональная зависимость, сродни зависимости наркотической; когда без вашего эмоционального допинга уже ничего невозможно. Поэтому, вкладываясь в чужое исполнение эмоционально, подстегивая ученика, как дрессировщик – окриками типа «веселее, энергичнее, идти до конца, не расслабляться!», будьте бдительны. По окончании такого «шоу» я всегда задаю вопрос: «Ты сейчас хорошо играл? – Да, хорошо. – А ты понимаешь, что это играл не ты?». И вдоволь насладившись чьим-то изумлением, я отвечаю: «Сейчас играла я твоими руками. А вот что ты будешь делать, когда завтра я уеду из вашего чудесного города?».

Закон: «не надо думать»

На бирже существует железное правило: не надо думать, что вы здесь один такой умный и хитрый, всегда найдутся еще более умные и хитрые. И те, кто следуют этому правилу, не знают неудач. Но этот же Закон действует абсолютно везде. Вы вышли замуж; не надо думать, что вас теперь будут любить до гробовой доски, особенно, если за двадцать лет брака вы превратились в бочку на ножках.

Но особенно актуален данный Закон в сфере педагогики. Мы почему-то думаем, что наши дети мало что понимают, отгораживаясь фразами «это тебе рано, вот когда вырастешь – тогда поговорим». В свое время я приучала своего двухлетнего сына к горшку. Чего я только не делала, какие только горшки не покупала и какие только анимации не устраивала – все было без толку, сын внимательно меня выслушивал, а потом садился рядом и делал свое черное дело. Когда мое отчаяние достигло апогея, к нам в гости приехала моя подруга, мать четырех очаровательных детей, и, пока я была в трехдневной командировке, мой сын находился в ее обществе. Каково