Она поцеловала его в щеку:

— Спокойной ночи, Джонатан.

На следующий день Джаред не появился ни на одной из семейных трапез, а Джонатан сказал Китти, что ему не удалось убедить сына поехать в Вашингтон.

Следующее утро началось так же-с ощутимого отсутствия Джареда за завтраком.

В полдень на пороге дома появилась женщина, откликнувшаяся на объявление о поисках гувернантки, помещенное Джонатаном в газету.

Как выяснилось, она недавно переехала из Бостона в Даллас и жила вместе со своей незамужней сестрой, с которой, как она сочла нужным сообщить, очень трудно ладить.

Гарриет Уиппл перевалило за сорок, но выглядела она старше из-за черных вдовьих одежд. Она продолжала носить их, хотя со смерти ее мужа прошло десять лет. Выражение ее лица было таким же унылым, как и платье, держалась она чопорно и официально.

Джонатан, желавший узнать мнение Китти, попросил ее составить им компанию за чаем. Соискательница не показалась Китти добросердечной женщиной, которой можно доверить двух близнецов, но Гарриет Уиппл представила два рекомендательных письма, свидетельствующих о ее познаниях и добросовестности.

— Сахар или лимон? — спросила Китти, протягивая ей чашку чая.

— Только сахар. Я люблю сладкий чай, — отозвалась женщина.

— У вас есть опыт общения с восьмилетними девочками, миссис Уиппл? — Китти с изумлением проследила, как та положила в чашку три полных ложки сахара.

— Весьма обширный, миссис Драммонд. До кончины моего мужа мы содержали приют для сирот.

— О, это впечатляет. Может, у вас есть какие-нибудь вопросы относительно характеров и пристрастий близнецов?

— Пожалуй, нет, мадам. Я предпочитаю делать собственные выводы.

— Разумеется. — Китти допила свой чай и поднялась на ноги. — Я должна вернуться к девочкам. Приятно было познакомиться, миссис Уиппл.

— Простите, я отлучусь на минутку, — сказал Джонатан и последовал за Китти в коридор. — Что скажете, Кэтлин?

— Насколько я могу судить, у нее большой опыт. Куда больше, чем у меня.

— Вы уверены, что не хотите остаться, Кэтлин?

— Да, Джонатан, вполне.

— Ну что ж. Тогда я скажу ей, что завтра она может приступить к работе.

— Вам не кажется, что прежде чем нанимать ее, следовало бы посоветоваться с Джаредом? — Он сказал, что полагается на мое суждение. Безразличие Джареда огорчило Китти. Что он за отец, если не считает нужным даже поговорить с будущей гувернанткой своих детей?

Ужин больше напоминал поминки; причем Китти ощущала себя покойницей. На сей раз Джаред присоединился к общей трапезе, как и Сет. Близнецы сидели как в воду опущенные, не поднимая глаз, несмотря на отчаянные попытки Сета приободрить их.

Джаред снова замкнулся в себе и не проронил ни слова, но прежде чем удалиться в свою комнату, поблагодарил Китти за работу и пожелал всего хорошего. Правда, вид у него при этом был не столько благодарный, сколько недовольный.

Поднявшись к себе, Китти долго плакала, пока не заснула с мыслью, что это ее последняя ночь в этом доме.

Прощание с близнецами, состоявшееся на следующее утро, было душераздирающим; Китти не знала, суждено ли им увидеться снова. Глотая слезы, она опустилась на колени и прижала к себе всхлипывающих девочек. Среди слез и объятий, подняв глаза, она увидела Джареда, наблюдавшего за ними сверху. В течение долгой минуты они смотрели друг на друга, затем он слегка кивнул и скрылся в своей комнате.

Пока Сет вез ее к дому Кэррингтонов, Китти пыталась убедить себя, что поступила правильно.

Несмотря на острое желание немедленно отправиться в Нью-Йорк, Китти последовала совету Бет и Синтии обратиться в нью-йоркские агентства по найму. Она написала несколько писем и осталась в Далласе в ожидании ответов.

Бет и Синтия лезли из кожи, стараясь найти ей занятие и развлечь походами по магазинам и вылазками в рестораны. Бет даже уговорила Китти сопровождать ее в больницу, где она работала на добровольных началах раз в неделю.

Все это было довольно приятно, но Китти не могла отрешиться от мыслей о Фрейзерах. Она отчаянно скучала по близнецам и ворочалась по ночам в постели, вспоминая мрачный взгляд Джареда и волнение от его близости. Ей не хватало даже их споров.

На пятый день, после очередной бессонной ночи, дворецкий Кэррингтонов сообщил Китти, что к ней пришли.

Радостный возглас сорвался с ее губ, когда, войдя в гостиную, она увидела Бекки и Дженни. Девочки бросились к ней на шею и после жарких поцелуев и объятий спросили, могут ли они остаться с ней.

— Милые, это невозможно. Это не мой дом: я сама здесь в гостях.

— А ты не можешь раздобыть себе дом, Китти? — спросила Дженни.

— Нет, дорогая. У меня нет денег, и в любом случае вам не позволят жить со мной. Но что такого ужасного случилось?

— Миссис Уиппл бьет нас!

— Что?

— Линейкой, — сообщила Дженни. Девочки протянули руки, на которых еще виднелись красноватые рубцы, оставшиеся после наказания. Китти ужаснулась:

— Зачем она это сделала?

— Она говорит, что это научит нас хорошо себя вести.

— И еще она сказала, что выжмет из нас всю гниль и уксус. Что это значит, Китти? — спросила Дженни. Китти пришла в еще больший ужас.

— Вы рассказали об этом дедушке?

— Поппи и дядя Сет в Нью-Йорке.

— А ваш отец?

— Он в свой комнате. Мы не видели его с тех пор, как ты ушла.

— Вы не видели своего отца пять дней! — Невероятно! Китти почувствовала, как ее охватывает гнев. — Пойдемте, девочки, я отведу вас домой. Мне нужно сказать пару слов вашему отцу. Уверена, он не станет терпеть миссис Уиппл, когда узнает о ее методах воспитания.

Когда они приблизились к дому Фрейзеров, навстречу им выскочила миссис Уиппл. Схватив девочек за плечи, она принялась их трясти:

— Только посмейте еще раз выкинуть такой фокус! Где я только не искала вас!

— Сейчас же отпустите их! — потребовала Китти.

— Я больше не намерена терпеть их непослушание!

— Девочки всего лишь навестили меня. Это в двух шагах отсюда, и мы уже возвращаемся.

— Я отвечаю за воспитание этих девочек, миссис Драммонд, и попросила бы вас не вмешиваться.

— Это не входит в мои намерения, миссис Уиппл. Но если вы продолжите применять к ним насилие, мне придется вмешаться.

— Физическое наказание не является насилием. Они получили то, что заслужили.

— А что такого они сделали, что вы сочли себя вправе бить их линейкой?

— Измазали патокой…

Китти выжидающе молчала. Наконец она спросила: