– Что ты собираешься предпринять, чтобы не потеряться на ее фоне?

– Попрошу их распределить тональность таким образом, чтобы Жозефина смотрелась чуточку бледнее, а я – чуточку ярче.

Ирвинг предложил другой выход:

– Купи рефлектор и каждый день по часу высиживай в парке. За неделю ты с ней сравняешься.

И я стала «высиживать», подставив лицо солнечным лучам и обдумывая предстоящую передачу. Как-то Жози справится? Нельзя же, как в прошлый раз, просто прийти в студию, сесть перед камерой и ослепительно улыбнуться. Для настоящей звезды каждое появление перед публикой – сражение со стереотипом. Эд Салливан, к примеру, еженедельно меняет имидж, а Джек Паар – объект критики, будь то новая страна или новая газетная статья.

Жози обязана продемонстрировать что-нибудь новенькое! К несчастью, на прошлой неделе она выложилась и показала все, на что была способна.

Значит, я сама должна что-нибудь придумать. Нужна какая-то броская деталь. Новый забавный трюк. Или новый партнер…

Новый партнер! Бобо Эйхенбаум!

Я спросила миссис Эйхенбаум, не хочет ли она, чтобы Бобо принял участие в телешоу. Она чуть с ума не сошла от радости. Да он будет просто счастлив выступить по телевидению – пусть даже в малюсенькой роли! Никто из Эйхенбаумов еще ни разу в жизни не выходил на сцену, и вдруг такая честь!

Я уточнила, что вообще-то гвоздем номера будет Жози. Бобо придется лишь оттенять ее. По-прежнему захлебываясь от счастья, миссис Эйхенбаум заявила, что это не имеет значения. Пусть только ей объяснят, что нужно делать.

Я попросила ее перед самой передачей совершить с ним продолжительную прогулку в парке. И все. Еще неизвестно, сколько времени нам отведут. В прошлый раз нас попросили уложиться в две минуты. Но если только у меня будет возможность, я обязательно упомяну его имя.

Миссис Эйхенбаум закатила глаза. Все услышат, как я произнесу с экрана имя ее любимца!

Этот разговор состоялся в среду. В четверг миссис Эйхенбаум уже нормально дышала и вообще проявила практичный подход к делу. Что Бобо надеть? Черный ошейник с блестками или из красной лайки, с его инициалами, выполненными из поддельных бриллиантов?

Я попросила надеть на него самый обыкновенный ошейник – и ничего блестящего, иначе появятся блики. Потом мне пришлось добрых десять минут объяснять, что такое блики. Она до конца отказывалась верить, что Перри Комо и Гарри Мур на самом деле появляются на экранах в голубых рубашках: ведь по телевизору они кажутся белыми.

В пятницу у миссис Эйхенбаум возникли дополнительные вопросы. Будет ли шоу транслироваться в Майами? У нее там родственники. Следует ли перед выступлением повести Бобо в салон красоты или в студии есть специальный парикмахер? Я не могла ручаться за трансляцию: все, что мне было известно, это что передача пойдет в эфир из маленькой студии на Шестьдесят седьмой улице. А что касается прически, то пусть будет его обычная.

Миссис Эйхенбаум не отставала. Как насчет Чикаго? У мистера Эйхенбаума много знакомых в этом городе. Нет, я не могла гарантировать Чикаго: похоже, это вообще местная программа. Так что можете вообразить мое облегчение, когда речь зашла о соседнем городке Патерсоне. Уж это-то я могла обещать!

Суббота и воскресенье не принесли новых осложнений (я уезжала к матери в Филадельфию). Зато в понедельник жизнь била ключом! До выхода в эфир оставались сутки.

Миссис Эйхенбаум подала первые признаки жизни в полдень. Это было как гром среди ясного неба.

Что ей надеть? Я изо всех сил старалась сдерживаться, хотя ощущение надвигающейся катастрофы с каждым часом становилось все сильнее.

– Что вы имеете в виду?

– Я не хочу, чтобы были блики. Как насчет хлопка?

– Хетти, – ласково произнесла я (близкие друзья звали ее Хетти), – можете надеть все, что душе угодно. В кадр попадет только Бобо, а не вы.

Последовала убийственная пауза. Затем:

– Как это он, интересно, попадет в кадр?

– Вы опустите его на пол и слегка подтолкнете по направлению к Жози.

Новая продолжительная пауза. После чего:

– С какой стати я буду толкать, если можно с достоинством доставить его туда, куда нужно?

– Потому что все продумано. Камера сама спланирует на пол. Меня тоже не покажут. Только обоих пуделей. При этом они постараются выделить светом Жози. Хетти, душенька, у вас изумительные рыжие волосы, но на экране они будут казаться бесцветными. Вон я, брюнетка, и то поблекла в потоках света.

– Ах вот почему у вас был такой жалкий вид! – Она немного поразмыслила. – Но все равно. Я готова пожертвовать собой. Лишь бы все в Патерсоне убедились: это действительно Бобо.

– Я же обещала назвать его по имени.

– Это не убедит Патерсон. Бобо – довольно распространенное имя. В Эссекском питомнике живут два пуделя с такой кличкой. Еще один – в Хэмпшире. И целых три Бобо на Пятьдесят седьмой улице. Моя сестра утверждает, что в Патерсоне ей попадался еще один Бобо, причем даже не пудель.

Мне стало ясно, что именно ее беспокоит.

– О'кей, Хетти. Я назову его Бобо Эйхенбаум. Только не говорите мне, что существует еще один пудель с подобной комбинацией.

Двумя часами позже миссис Эйхенбаум снова была на проводе.

– Бобо сейчас в салоне красоты. У вас будут какие-нибудь пожелания относительно его внешнего вида?

– Не трогайте ни единого волоска на его голове! Пусть он будет в своем натуральном виде, и, уверяю вас, его природное обаяние не замедлит сказаться.

– Но я не хочу, чтобы он был похож на любого другого пуделя.

Я поняла, что пора проявить твердость.

– Миссис Эйхенбаум, я всегда могу раздобыть для Жози другого партнера. А вот представится ли Бобо другая возможность выступить по телевидению?

Это возымело действие.

– Хорошо, – и она повесила трубку.

Однако когда назавтра в восемь часов утра мы сошлись в вестибюле, стало ясно, что миссис Эйхенбаум и не думала держать слово. Бобо был вычесан и вылизан до последнего дюйма. И украшен яркими сатиновыми ленточками.

Я перевела свирепый взгляд на его хозяйку.

– Немедленно уберите украшения!

Она окрысилась:

– Это еще почему? Вон сколько на Жози желтых бантиков – и желтый маникюр!

– Когда у Бобо будет собственный бенефис, – возразила я, – он сможет надеть все, что заблагорассудится.

Миссис Эйхенбаум стояла на своем. Разве Жози не заинтересована в том, чтобы ее партнер хорошо смотрелся? Королеву играет свита – разве не так? Я подозрительно уставилась на миссис Эйхенбаум. Для человека, бесконечно далекого от индустрии развлечений, она проявляла слишком большую осведомленность. Пришлось повторить: