— Мы успеем встать на якорь до того, как погода испортится, — ответил Эйрик.

— Где же?

— Этого никто из нас не знает. Я тоже. Но некоторые норвежцы иногда приходят куда-то в эти места, чтобы торговать с финнами. Мне об этом рассказывал Эзур Сивобородый, да и другие тоже. — Сообщив морякам, что они зайдут в Стрим-фьорд, Эйрик расспросил их, не знает ли кто-нибудь этого залива. Торольв в основном молчал, занятый собственными мыслями.

И сейчас исландец пожал плечами.

— Ну, если это все, что тебе известно… — Дружеские отношения, связывающие его с Эйриком, позволяли Торольву разговаривать с предводителем более свободно, чем большинству остальных. — И все равно я повторю, что ты решился на опасную затею.

— А я говорю тебе, что птица, которую мы недавно видели, была знамением.

— Хорошим или дурным? Скажи мне, слышал ли хоть кто-нибудь, чтобы ласточки летали над морем, когда солнце не дошло еще даже до равноденствия? Это знамение такое же тревожное, как и это небо.

Эйрик вздохнул.

— Что же касается Стрим-фьорда, то могу признаться тебе, что это название всплыло у меня в памяти как раз тогда, когда появилась ласточка. Почему еще я мог его помнить и даже радоваться этому названию? Кроме того, ласточка улетела как раз сюда.

— Было похоже, что сюда, — задумчиво ответил Торольв.

Эйрик искоса бросил на него прищуренный взгляд:

— Не могу поверить, что именно ты, один из всех моих людей, испугался.

Торольв вспыхнул:

— Я не боюсь. Но если это ловушка, то поставлена она, конечно, на тебя. А я не стану спокойно наблюдать, как ты, зажмурив глаза, лезешь неведомо куда. Может быть, и в западню.

— И что же ты можешь предложить? Я-то твердо решил посмотреть, что тут происходит.

— Я уже думал об этом. Позволь мне взять несколько человек и отправиться в разведку. — Эйрик нахмурился. Торольв поднял руку. — Необходимо, чтобы ты оставался при кораблях. Если бы я хотел применить против тебя колдовство или же просто напасть, то постарался бы навредить именно кораблям. Если они серьезно пострадают, то мы вряд ли когда-либо сможем еще раз увидеть дом. А ведь очень многие наши дружинники сильно беспокоятся на этот счет.

Эйрик кивнул. Он заметил, что у многих его людей были угрюмые или непроницаемо сдержанные лица, иные теребили свои амулеты, доносилось до него даже недовольное и встревоженное бормотание. Взглянув вниз, в среднюю часть корабля, он не увидел перемен к лучшему.

— Я ни в коем случае не назову никого из них трусом, — гнул свое Торольв. — Но если произойдет что-нибудь похуже, чем простое нападение, кто-нибудь может дрогнуть и сломать строй. А ты сможешь воодушевить их держаться стойко.

Эйрик снова кивнул. Он прекрасно знал, как боевое настроение вдруг сменяется страхом и испытанные воины пускаются бежать, как зайцы.

— Да, это мудрый совет.

— А я с людьми возвращусь сегодня же вечером, самое позднее завтра, и доложу тебе, что нам удалось найти. А если мы не вернемся, то ты будешь точно знать, что птица не была твоим другом.

Эйрик отрывисто расхохотался.

— А если ты не найдешь вообще ничего, то, значит, ничего вовсе и не было! — Он посмотрел вперед и ткнул пальцем в сторону берега. — Похоже, что это хорошее место для высадки.

— Я не вижу никаких признаков того, что здесь бывали торговцы.

— Неужели ты стал таким осторожным, что не хочешь устраивать лагерь там, где никто раньше не располагался?

Строгое лицо Торольва прорезала улыбка. Конечно, Эйрик бывал безрассуден, но он также отличался проницательностью.

На кораблях уже кричали кормчие, отдавая команды.

Шел отлив, и корабли можно было безопасно причаливать к берегу. Кили врезались в отмель. Моряки привычно повыскакивали через борта и потащили на берег имущество для ночлега. Они вели себя менее шумно, чем обычно. Глаза продолжали следить за темным небом, оставшимся за кормой, или же за пронзительно орущими чайками, встревоженно мечущимися в небе. И все же, когда Торольв объявил, что ему нужны спутники для разведки, к нему сразу же сбежалась толпа. Никто не желал прослыть трусом. Он выбрал троих: Ами, Бранда и Халлдора, который, как ему было известно, хорошо понимал леса. Сам Торольв лес знал плохо, поскольку с малых лет плавал по морю. Они наскоро поели, собрали оружие и отправились в путь.

Они бродили по лесу долго, первое время совершенно наудачу, не углубляясь на сушу дальше, чем на несколько миль. Глушь везде была поистине вековечной. Они с треском проламывались сквозь кусты, ноги утопали в перегнивших листьях и траве, разъезжались на осклизлом после зимы мху, в тени лежали пятна снега, над лесом низко нависали свинцовые небеса. Солнце неспешно проползло на запад, укрылось за штормовыми тучами, и мрак в лесу сгустился еще сильнее. А тучи громоздились все выше и выше, становясь все темнее и тяжелее. Из-под них тянуло сырым и холодным ветром. Царила тишина, лишь изредка нарушаемая карканьем ворона или криком какой-нибудь другой птицы. И в конце концов, наткнувшись в очередной раз на след какой-то мелкой дичи, но так и не встретив ни одного следа волка или медведя, Ами высказал свое удивление.

— Очень странно, — пробормотал он. — Медведи уже должны были проснуться, да и волки не все ушли на юг за оленьими стадами. Такое впечатление, будто их отсюда выгнали.

— Мы находимся в Финнмёрке, и нас водят призраки, — резко бросил Бранд.

Халлдор сотворил крестное знамение. Он крестился в Англии вместе со своими товарищами-викингами, попав там в плен; таким образом им удалось спасти жизнь.

— Бог не бывает в этих местах, — поучающе заметил Ами, метнув на него мрачный взор.

— Ты знаешь, что я приношу жертвы Тору, — ответил Халлдор, — но не будет никакого вреда, если в этой колдовской земле я попрошу помощи еще и у Христа.

Торольв коснулся рукоятки меча, торчавшей из-за левого плеча (он всегда носил его за спиной).

— Я больше всего верю вот в это. — В его голосе звенела сталь. — Что тролли, что священники — все они мало что могут сделать против доброго меча.

Остальные, зарядившись смелостью от своего предводителя, двинулись дальше с новым воодушевлением. Через некоторое время им стали попадаться признаки человеческого присутствия — они указывали на них Торольву — клочок окрашенного шерстяного войлока на кусте, раздавленная головешка, сломанная стрела, кости со следами, оставленными ножом, и, наконец, еще довольно свежие людские следы. Следы привели их к поляне, на которой стояла приземистая гамма, рядом с ней возвышались три крытые ньяллы и еще одно строеньице, судя по всему, нужник.

Викинги остановились и некоторое время наблюдали за домом. Нигде не было заметно признаков жизни, лишь ветер шуршал в ветвях старых елей, да из-под крыши просачивалась тонкая струйка дыма.