— Даже если шутка, я все равно возьму, пусть посмеются, если что, — гордо задрав носик, девушка убежала, а я прошел в комнату к Ириниэль. Она тоже принарядилась. Непривычно видеть ее в платье, конечно, она до сих пор стояла перед зеркалом и как будто сомневалась. Поясок платья подчеркивал фигуру, а светлые колготки и перчатки придавали образу необычности, да и смотрелись красиво на фоне темной кожи Ириниэль.

— Не уверена, что будет удобно сражаться в такой одежде, господин, — вздохнула Ириниэль, глянув на меня через отражение. — И юбка слишком длинная, мне неудобно доставать плетку.

А, вот насчет чего она сомневалась.

— Ну-ка, правда неудобно?

Ириниэль задрала юбку платья, демонстрируя, как отцепляет плетку от ремешка на бедре. Хм, и с колготками носит стринги. Но вообще вид отличный.

— Оставляй здесь. Если что — призовешь клинки.

— Как скажете, Пётр Константинович.

Оставшееся время я провел, разбирая вещи. Их оказалось не так уж и много, и раз уж девчата готовы, я решил пойти на условленное место пораньше. Машка действительно взяла одеяло вместе с подушкой и надула щечки из-за того, что мы с Ириниэль ничего не прихватили, но отпускать свою любимую подушку не хотела, поэтому так и пришла — в вечернем платье и со всем необходимым для сна. Впрочем, я увидел, что это действительно не шутка.

У подножия дуба уже стоял Владимир, Степан и еще несколько незнакомых мне мужчин, которые держались в сторонке, но все являлись наемными работниками Рода. Рядом с Пушкиным — четыре девушки в вечерних платьях, позади которых стояли две эльфийки в униформе горничных, удерживая гору подушек и одеял. Их это не тяготило, судя по всему.

— Ах, Вова, это ведь тот мальчик, да⁈ — воскликнула девушка с яркими оранжевыми волосами. Причем это не рыжий оттенок, а именно влияние Длани — она оказалась Магистром Огня. У Владимира хороший вкус — жена симпатичная и веселая на первый взгляд, платье весьма броское и довольно открытое, с глубоким декольте, но я отыграл джентльменство и не пялился. В свои двадцать семь девушка обладала характеристиками, лишь немного уступающими супругу.

— Дорогая, прошу тебя! — слегка смутившись, сказал Владимир. — Александра Олеговна, это Пётр Константинович. Пётр Константинович, это Александра Олеговна, моя супруга.

— Очень рад знакомству, — я не был сведущ в порядках, но на всякий случай склонил голову, после чего представил своих спутниц.

— Приятно видеть теплые отношения с песцами и эльфами, такие союзы — будущее нашего общества, — звонким голоском прощебетала вторая девушка, придерживающая Пушкина за руку.

Владимир представил ее, как Даромилу, свою вторую жену. Длинные русые волосы напоминали перья… Хотя, подозреваю, это они и были, причем от них исходило легкое свечение. Глаза без зрачков тоже самую малость светились, однако я четко осознавал, что Даромила меня рассматривает весьма внимательно. Одета она немного непривычно — в легкий сарафан, украшенный перьями и поблескивающими сферами, вроде оберегов.

— Вы же птичка Сирин, да? Потрясающе! — радостно покачивая хвостом, улыбалась Машка.

— Все верно, — Даромила улыбнулась в ответ.

— Так это вы будете петь и усыплять нас? — продолжила неугомонная Машка.

Сирин искренне и весело рассмеялась, словно колокольчик прозвенел. Я ощутил легкое влияние псионики.

— Увы, но сегодня я такая же гостья, как и вы.

Уровень у птички при ее двадцати годах — пятидесятый, весьма сильна. Интригует… Ради приличий я старался не сильно глазеть, но Владимир, казалось, был доволен моей реакцией. Специально привел жен, покрасоваться? Или показать, как хорошо быть дворянином? На самом деле полезный урок — я и не знал, что в таком известном семействе без проблем могли взять в жены чудь.

Еще две симпатичные девушки с интересом наблюдали за нашим знакомством. Это оказались супруги Алексея: Надежда и Любовь. Он специально подбирал, что ли? Старшей из них оказалось всего тридцать с хвостиком, младшей, Надежде, двадцать пять. При своем возрасте Пушкин-старший молодцом! Хотя судя по тому, как Владимир их представил, это были четвертая и пятая жены. Столь обожаемая дочка Алексея, Татьяна — как раз от Любви, Магистра Природы и обладательницы шикарной зеленой косы, так что Владимиру стоило ожидать еще брата или сестру с таким раскладом, а то пятая жена обидится. Пятая, к слову, оказалась хоть и не магистром, но экспертом сразу в пяти школах и носила очки, а строгий взгляд делал ее похожей на учительницу.

В отличие от жен Владимира, Надежда и Любовь обошлись вежливыми приветствиями и прочими дежурными фразами, хоть и внимательно следили за нашей троицей. Уровни — около сорокового, но без изысков вроде артефактов или сомнительных данных в гамаюне.

Что и говорить, в таком прелестном обществе, да на природе — действительно легко черпать вдохновение для сотен томиков поэзии.

К двадцати трем часам к нам присоединился Алексей, к которому тотчас прилипли женушки. Машка, увидев все это, тоже схватила меня за руку и прижалась, а Ириниэль молча забрала себе подушку и одеяло.

— Пора, — объявил Владимир, направившись первым в обход толстенного дуба. Все весело переговаривались, о чем-то перешептывались, так что испытанием я бы это не назвал — похоже, что сюда заглядывали достаточно регулярно, и мой приезд здесь не при делах.

Толстенные корни в некоторых местах слишком торчали из земли, но дорога пролегала мимо таких участков. И с обратной стороны дуба, невидимой со стороны въезда в усадьбу, оказалось нечто вроде арки — древесина здесь оказалась зачищена, формируя основу для резных дверей, но исполинскому растению это будто бы и не навредило.

Двери открылись сами собой, позволяя рассмотреть освещенное тусклыми зелеными огнями помещение — сформированный из переплетающихся ветвей коридор, хотя ветви внутри ствола дерева — необычное явление.

Постепенно расширяясь, коридор вывел в зал. Весьма большой, а из-за установленной сцены и множества шикарных кожаных диванчиков, ассоциации с каким-нибудь престижным кинозалом напрашивались сами собой. Потолок в полумраке даже и не видно, отчего один вопрос не давал мне покоя: а это точно внутри дуба все расположено? Да и стены тонули в темноте, поскольку освещение давали только тусклые шары.

Степан и другие слуги заняли места на дальних диванах, за которыми, привыкнув к полумраку, я увидел еще и кровати, расставленные рядками. Алексей с супругами занял место на одном из диванов в первом ряду, поэтому и я решил тоже выпендриться, выделил Машке и Ириниэль место практически в центре первого ряда, раз уж глава Рода его не занял. А вот Владимир усадил своих жен чуть подальше, после чего подошел ко мне.

— Удивлены, Пётр Константинович.

— Весьма и весьма, Владимир Алексеевич.

— Конечно, далеко не все Чертоги выглядят так. Привыкайте к тому, что они внутри гораздо больше, чем снаружи. Почему — вопрос для мудрецов и ученых, пока что нет четкого объяснения, но даже здесь есть этажи, ведущие вниз, это далеко не весь объем, — с гордостью добавил мужчина, будто собственноручно смастерил этот Дуб.

— Впечатляюще… Но в чем суть испытания?

— Проверка ментальной устойчивости. Ничего вредного, поверьте, к нам приезжают гости издалека, чтобы излечить бессонницу или тревожность, — шепотом объяснил Владимир. — Но влияние может проявляться и вне расписания, поэтому мы заранее определяем устойчивость гостей, чтобы обеспечить безопасность.

Я молча кивнул.

— Подозреваю, что вы пройдете, а сударыни отлично выспятся, — с улыбкой продолжил Владимир. — Вы же пройдете испытание, если не заснете раньше меня или отца, — с долей озорства в голосе добавил мужчина и подмигнул мне.

— Тогда спокойной вам ночи, — усмехнулся я.

— Отличный настрой! Все, присаживайтесь!

Свет стал немного ярче. Послышались тихие шаги.

— Тысяча чертей, кого там принесло опять⁈ — гаркнул кто-то из-за пределов сцены, после чего грубиян вышел на свет. — Каналья, сколько людей опять приперлось!

Говоривший оказался… Котом! Котомужиком? Немолодой уже мужчина с поблескивающими седыми волосами среди густой черной шевелюры и пушистых кошачьих ушей. Хвост с темной шерстью — тоже в наличии. Шикарные усищи слегка завиты, в руках — литровая кружка с пивом, судя по всему, причем уже наполовину пустая. Одет котяра в старомодного вида камзол черных и белых оттенков, украшенный множеством мелких цепей из стали, на ногах — лихие алые сапоги со шпорами, на руках перчатки, снабженные изящными железными когтями. Но явно весьма смертоносными, если их каким-то образом выдвинуть,