— Когда я снова тебя увижу?

Она остановилась, изображая внутреннюю борьбу.

— Завтра. Приходи к шести в библиотеку. Я буду тебя ждать.

— Мэри… — Он двинулся к ней, но она остановила его умоляющим жестом:

— Завтра, завтра! — и убежала со сцены.

— Хорошо! — раздался громкий голос режиссера. — Здесь у нас будет пятнадцать секунд на перемену декораций, так что вы успеете выпить воды. Ванда, Роза, займите свои места. Свет не гаснет. Выход Мадди.

Мадди снова выбежала на сцену, где Ванда сидела в кресле, а Роза прихорашивалась перед зеркалом.

— Ты опоздала, — лениво протянула Ванда.

— А ты что, поставлена следить за нами? — раздраженно спросила Мадди, манеры которой уже стали резкими и грубыми.

— Просто Джеки тебя искал.

Мадди, которая собиралась надеть на голову парик с рыжими кудрями, так и застыла с поднятыми руками.

— И что ты ему сказала?

— Что он не там тебя ищет. Ну, чего уставилась? Да не трусь ты, я прикрыла тебя.

— Ага, я свидетельница, — подтвердила Роза, щелкая жвачкой и старательно оправляя свой оранжевый с розовым костюм.

— Ну, спасибо тебе.

Мадди сдернула юбку, оттолкнула Розу в сторону и, сев перед зеркалом, стала делать макияж.

— Не за что, мы должны прикрывать друг дружку. — Ванда лениво следила, как Роза репетирует свой танец. — А только ты дурочку валяешь, вот что я тебе скажу.

— Обойдусь без твоих поучений! — крикнула Мадди, уйдя за ширму и перебрасывая на нее снятую блузку. — Сама во всем разберусь.

— Вот и разберись с Джеки. Представляешь, что он сделает с тобой и твоим красавчиком, если узнает, что происходит за его спиной?

— Он не узнает. — Мадди вышла из-за ширмы в длинном шелковом платье, усыпанном красными блестками. — Ну, посмотри, как я тебе?

— В самый раз! Сегодня у нас собралась горячая публика.

— Вот и хорошо, — усмехнулась Мадди. — Такая публика по мне. — Она скрылась за кулисой.

— Свет на сцену слева! — крикнул режиссер. — Выход Терри.

Из-за левой кулисы вышел танцовщик, которого Рид узнал по прежней репетиции. Сейчас у него были гладко зачесанные волосы и аккуратно нарисованные усики. На нем был черный костюм с ослепительно-белым галстуком. Когда следом за ним появилась Мадди, он схватил ее за руку.

— Черт, где ты была?

— Здесь. — Мадди откинула гриву ярко-рыжих волос и приняла вызывающую позу. — А тебе что за дело?

Эдвин нагнулся и прошептал Риду:

— Не похожа на маленькую особу, которая пришла в твой офис с увядшим цветком.

— Да, — пробормотал Рид, пока те двое переругивались на сцене. — Совсем не похожа.

— Она станет большой актрисой, Рид, поверь мне на слово.

Непонятно почему, Рид испытал гордость с примесью тревоги.

— Да, наверное.

— Послушай, милый. — Мадди небрежно потрепала партнера по щеке. — Так мне на сцену идти или стоять здесь и выслушивать твою ругань?

— Марш на сцену! — рявкнул взбешенный Терри, он же Джеки.

— Вот это другое дело! — Мадди гордо вскинула голову. — Это у меня получается лучше.

— Свет! Музыка! — закричал режиссер.

Мадди подхватила со стула длинный шарф из красных перьев, величественно проследовала в центр сцены и остановилась в пятне яркого света, отчего ее красное платье превратилось в алеющее пламя. Она запела низким грудным голосом свою страстную арию, сопровождая ее соблазнительными жестами и телодвижениями. Вот она сорвала с себя боа и швырнула в зал. До тех пор пока пьеса будет оставаться в репертуаре, костюмерам придется постоянно заменять шарф новым.

— Рид, кажется, я ни разу не водил тебя на стриптиз, я не ошибся?

Тот заставил себя усмехнуться, напряженно следя за тем, как Мадди уже стягивает длинные, по локоть перчатки.

— Ни разу.

— Как это я допустил такой пробел в твоем образовании!

Мадди уже исполняла зажигательный танец живота. Это был один из десятка других ее номеров, но если она все сделает, как нужно, то зал взорвется бешеными аплодисментами. И Мадди яростно работала всем телом.

Вот она сорвала и отбросила юбку, и работники сцены встретили этот жест восторженным свистом и улюлюканьем. Усмехнувшись, она приступила к двухминутному танцу, во время которого освобождалась от одного за другим предметов одежды, и, когда номер закончился, она сидела на сцене, откинувшись, оставшись в крошечных трусиках и бюстгальтере, усыпанных блестками и расшитых бусинами. К ее удивлению и радости, из центра зала раздались редкие аплодисменты. Она устало оперлась на локти и улыбнулась невидимым в темноте зрителям.

Помощник режиссера что-то шепнул своему боссу, тот — постановщику. Стало известно, что в зале находятся спонсоры!

Возмущенный тем, что никто не доложил об их появлении, Дон торопливо зашагал по проходу.

— Мистер Валентайн. И мистер Валентайн. — Он горячо пожал им руки. — Признаться, мы вас не ждали.

— Просто решили сделать вам сюрприз, — объяснил Рид, не отводя взгляда от сцены, где Мадди, по-прежнему сидя на полу, обтирала полотенцем шею и плечи. — Что ж, по-моему, просто прекрасно.

— Тут есть еще над чем поработать, но к Филадельфии мы будем готовы.

— Не сомневаюсь. — Эдвин дружески похлопал Дона по плечу. — Ну, не будем вам мешать.

— Я бы попросил вас остаться, если у вас есть время. Мы собираемся репетировать первую сцену из второго акта. Прошу вас, пройдите вперед.

— На твое усмотрение, Рид.

Рид не мог этого пропустить.

— Идем, сядем поближе к сцене. Следующая сцена была невероятно смешной и веселой. Рид не настолько разбирался в драматургии и режиссуре, чтобы понять, как добиться, чтобы простые фразы и действия производили столь сильное комическое впечатление. Однако он видел, что Мадди прекрасно это удается. Она играла так умно и тонко, что громадный успех у публики был гарантирован.

Даже в роли наглой и распутной стриптизерши она была настолько живой и убедительной, что вызывала симпатию и сочувствие. Рид смотрел, как в сценах с возлюбленным Мадди преображается и становится обыкновенной скромной девушкой, стараясь убедить честного Джонатана, что она работает в библиотеке, что ей приходится заботиться о больной матери, — и с ужасом чувствовал, что верит ей, верит!

— У нее настоящий талант! — заметил Эдвин, когда режиссер и постановщик повернулись друг к другу, обсуждая какие-то свои вопросы.

— Да, это сразу видно.

— Конечно, это не мое дело, но что между вами происходит?