порыве чувственной страсти. В этот момент ни самосохранение, ни социальные условности вас не интересуют. Эта задача требует, так сказать, полной самоотдачи — то есть «потери головы».

Напротив, если вы заняты фактическим выживанием, то мыслите предельно ясно, со всей, так сказать, пролетарской прямотой. Когда на кону твоя жизнь — тут уж не до слюней и соплей, не до любви и не до этики.

То есть в идеале тут всё должно быть жёстко, по делу, с чёткой расстановкой приоритетов. Шаг влево, шаг вправо — и ты пропал. Поэтому тут важен просчёт рисков, чёткость — и это ещё одна стратегия решения задач.

Наконец, когда вы заняты иерархическими (социальными) играми, прокладываете себе путь к вершине социальной пирамиды, вы думаете куда объемнее, сложнее, расчётливее, хитрее.

• Борясь за своё выживание, вы думаете здесь и сейчас, готовы к переговорам и договорённостям.

• Будучи под мороком чувственной страсти, вы думаете только о цели, на которую ваша страсть направлена — или всё, или ничего, никаких компромиссов.

• А вот борясь с соплеменниками за место под солнцем, вы, напротив, думаете как раз на завтра и на послезавтра, и компромиссы тут — это ваше второе имя.

Но что такое бизнес, если не борьба за личное выживание, не социальная игра на множестве уровней и не желание успеха, восторга и восхищения?

Бизнес требует от нас всего арсенала возможных интеллектуальных стратегий:

• мы постоянно должны быть в седле, не ослаблять хватку, толкаться локтями и пробивать неприятельскую оборону;

• нам необходимо находить общий язык с людьми, уметь входить в их положение, а желательно — попадать прямо им в голову;

• наконец, нам нужно привлекать людей, восхищать людей, покорять их сердца, заставлять их сердца биться.

Да, выглядит немного литературно, но это так. Конечно, если вы работаете, например, в сфере развлечений и креатива, то последний пункт переместится у вас на первое место, а если вы производите трубы для газопроводов, то он так и останется третьим в списке.

Но в любом случае, если вы хотите быть лидером и успешным предпринимателем, вам нужен полный комплект этих интеллектуальных стратегий.

«Инстинкт мышления»

Получается, что эффективное мышление — это мышление, которое использует разные способы сборки интеллектуальных объектов. И природа оснастила нас соответствующим инструментарием. Только вот пользуемся мы им, сами того не осознавая, а значит, не можем пользоваться им прицельно, целенаправленно.

Впрочем, поскольку мы понимаем, под какие задачи мозг создавал ту или иную интеллектуальную стратегию, мы можем их реконструировать. Давайте попытаемся понять и прочувствовать, как мы думаем под воздействием того или иного инстинкта, и концептуализируем эти стратегии, чтобы пользоваться ими по собственному решению и с максимальной эффективностью.

В чём же принципиальное отличие задач на выживание, на социальность и на продолжение рода?

Задача выживания — это вопрос нашей безопасности, а на уровне мозга за неё отвечают прежде всего:

• так называемые миндалевидные тела (знаменитая амигдала);

• и островковая доля — это область коры головного мозга, которая, впрочем, спрятана как бы внутри больших полушарий (рис. 1).

Рисунок 1

Расположение островковой доли миндалевидных тел в мозге

Миндалевидные тела отвечают за две самые неприятные наши эмоции: страх и агрессию — знаменитая пара «бей или беги».

Эти эмоции и в самом деле связаны самым непосредственным образом: агрессия не возникает у человека просто так — сначала мы чувствуем угрозу (а значит, уязвимость и страх), а затем начинаем защищаться (вот и появляется агрессия).

Островковая доля — это область коры головного мозга, которая отвечает:

• с одной стороны, за формирование у нас эмоционального состояния, поэтому она тесно связана со многими структурами так называемой лимбической системы;

• с другой стороны, она является местом сбора, так сказать, наших телесных ощущений — когда у вас что-то болит или плохо работает в организме, эта информация обрабатывается именно здесь.

Удивительно, впрочем, другое. Как выяснилось совсем недавно, островковая доля, эволюционно предназначенная для сигнализации нам о физической боли, у человека отвечает и за «душевную боль» — например, когда вы теряете близкого человека, — и за боль «денежную».

Да-да, я не оговорился. Профессор психологии и неврологии Стэнфордского университета Брайан Кнутсон показал в своих исследованиях, что, когда нам приходится расставаться с деньгами, мы испытываем что-то вроде физической боли — как если бы нас ударили в живот или начали душить.

То есть наш инстинкт самосохранения настолько сросся с представлением о деньгах, что, расставаясь даже иногда с незначительной суммой, мы ощущаем себя уязвлёнными и незащищёнными. В этом, надо признать, есть своя логика, ведь именно деньги гарантируют нам в этом мире еду, кров, социальное признание — то есть какую-никакую безопасность.

Нейрофизиология восприятия денег

Видео об исследованиях Брайана Кнутсона из онлайн-курса «Мозг и бизнес»

Необходимо принять во внимание, что наши эмоциональные состояния претерпели сильную трансформацию благодаря нашему, так сказать, врастанию в культуру. Тут сыграли роль три фактора:

• во-первых, с самого детства нас тренируют контролировать свои эмоции, ведь страх и агрессия — это не только субъективно неприятные эмоции, это ещё и эмоции, которые в социуме не приветствуются, то есть по мере взросления мы учимся рационализировать свои эмоции и таким образом ослаблять их влияние на своё поведение;

• во-вторых, мы, в отличие от наших эволюционных предков, обучаемся языку, что позволяет нам испытывать эмоции не только по поводу тех событий, участниками которых мы оказываемся, но и тех, которые нам только предстоят, — то есть мы представляем, что что-то нехорошее случится в будущем, и заранее начинаем тревожиться, а то даже и злиться;

• в-третьих, мы можем испытывать эмоции в отношении абстрактных, по сути, вещей и явлений — например, ненавидеть фашизм, хотя его глазами не увидеть и руками не пощупать, или, например, бояться, что мы не понравимся другому человеку, не справимся с какой-то задачей. И это страх не физического насилия, не смерти, а чего-то абстрактного, что мы себе воображаем.

А какая часть нашего мозга отвечает за контроль поведения и эмоций, за формирование образа будущего и за абстрактные интеллектуальные конструкции? Разумеется, префронтальная кора головного мозга — высший, так сказать, командный пункт нашей высшей нервной деятельности.

Вот и получается, что, с одной стороны, страх и агрессия вроде бы слепят, приводят к так называемому тоннельному видению, а с другой — страхи, которые нас мучают, риски, которые мы прогнозируем, угрозы, которые вводят нас в состояние стресса, и прочие психологические неприятности — образы,