Никто не умирал от страсти, и любовью занимались, как занимаются продажей сигарет.

Трели соловья напоминали звуки, которые издаёт мобильный телефон.

Ураган раскачивал и ломал не деревья, а картонные декорации.

Стоны ветра и крики птиц были записаны на магнитофон заранее, и потом их наложили на мелодию.

И ни разу не возникло ощущение полёта. Когда отрываешься вдруг от земли и летишь вверх тормашками в небеса.

Накупавшись в синеве, отдыхаешь на облаке и разглядываешь то, что под тобой, – поля, дома, людей. Сверху всё кажется ужасно маленьким, а ты словно бы Бог.

– Ты тут заснула, что ли? – Возвращая к действительности, Асатиани хлопнул её по спине. – Всё, разбегаемся. Сегодня нас не будут долго мучить – у старикана какие-то дела.

– А вы куда намылились? – Увидев девицу, выглянувшую из-за широкой спины скрипача, сразу же поняла, что Давид начал действовать.

– Мы собираемся посетить музей. – Лицо было серьёзное, но Пикколо ему не поверила:

– Кончай прикалываться. Опять потащишь девчонку в кабак?

– Мероприятие чисто просветительское, – ухмыльнулся скрипач. – Хочу познакомить девочку с коллекцией старых французских вин и с некоторыми видами редких морских животных.

– Бог тебе в помощь. – Она пожелала ему удачи вполне искренне.

– Спаси и сохрани. – Перекрестив высокий лоб, он оглянулся в страхе – не слышит ли их кто.

Вечером её снова посетил призрак, и, увидев его в зеркале, она даже обрадовалась – может быть, сегодня всё и прояснится.

В этот раз смерть придвинулась к ней совсем близко, и она смогла рассмотреть её как следует. Образ был вполне конкретный, а длинные светлые волосы и грустное детское личико делали его узнаваемым.

– Это юная особа, да? – спрашивала она. – Ты хочешь, чтобы я её прикончила?

И призрак кивнул несколько раз, показывая, что она поняла правильно.

Сразу же позвонила старухе и сообщила, что знает теперь, чего хочет от неё голубая леди.

– Ты только не вздумай эту пигалицу жалеть, – сказала ей бывшая звезда. – Они-то уж точно нас не пожалеют.

– Вряд ли у меня что-то получится, – сомневалась она. – Я и гусеницу-то не могу на асфальте раздавить, а тут нужно человека убить. Как я это сделаю?

– Ты лови момент, – посоветовала ей старуха. – Жизнь подскажет, как нужно поступить. И шанс обязательно появится.

Он и появился, стопроцентный железный шанс, и она им не воспользовалась. Только потому, что не хотела подставлять Давида.

Они дали несколько концертов в Зальцбурге, и это был их последний вечер.

Поужинали вместе в ресторане и разбрелись по отелю. Кто-то завис в баре, а другие заперлись в номерах. И предались пьянству и разврату.

Она сидела в своей монашеской келье и просто отдыхала. Тишина, неяркий рассеянный свет, строгие классические фасады зданий за окном. Этого было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя счастливой.

Но и в этот тихий уютный мирок постоянно вторгались посторонние.

Сначала в дверь ломился пьяный контрабасист, и, когда она его прогнала, постучалась скрипачка.

– Там все гуляют, а вы тут сидите одна. – Девица протянула букет, который ей вручили после концерта. – Вам, наверное, ужасно грустно, и я подумала, что эти цветы как-то скрасят ваше одиночество.

– Это очень мило с твоей стороны. – Пикколо поставила букет в вазу. – Но ты ошибаешься, считая, что я тут страдаю. Терпеть не могу сходняки, и единственная компания, которую я выношу, – это общество меня самой.

Потом за стенкой шумела вода – скрипачка намывалась под душем.

Простучав по коридору, в номер вошли башмаки. Загудел низкий мужской бас, и к нему присоединилось сопрано. А несколько минут спустя она услышала инструментальный дуэт – виолончель и скрипку.

– Ты чем сейчас занимаешься? – позвонив Давиду, спросила она.

– В каком смысле? – не понял он. – Что тебя интересует?

– Можешь не отвечать, – разрешила она. – Я и сама знаю – трахаешь флейтистку. А теперь угадай, что делает старикан.

– Терзает виолончель, а кроме неё заставляет ещё мучиться и скрипку.

– Молодец, – похвалила она. – Голова у тебя работает.

– Не только голова, – отвечал он. – Но и другие части тела тоже. Ты позвони мне, пожалуйста, когда старикан от неё уйдёт. Хорошо?

Они музицировали до полуночи и продолжали бы, наверное, и дольше. Если бы не пришёл администратор и не попросил их прекратить.

Старикан отправился к себе, и какое-то время за стенкой было тихо. Но потом там появился Давид и врубил на полную громкость телевизор.

Она терпела новый вид пытки часа два. Попыталась до них дозвониться – они отключили телефоны. Стучала кулаками в стену – они не слышали.

Наконец решилась на отчаянный шаг – сама отправилась к шумным соседям.

Дверь была распахнута настежь, и любой желающий мог беспрепятственно войти в номер. Выпить виски или коньяка, выбрав одну из бутылок, стоявших в баре. Надеть платье с блёстками или бархатный пиджак. Нацепить на себя золотые украшения, лежавшие на маленьком столике. И спокойно уйти.

Никто бы даже не дёрнулся. Насытившись друг другом, любовники крепко спали. Давид разлёгся на кровати, а девица уснула в ванне.

Она примерила колечко – оно было ей немного маловато. Приложила к ушам серёжки с бриллиантами и, прогулявшись до зеркала, убедилась, что ей они не идут.

Подойдя к скрипачке, положила руки ей на плечи – девица ничего не почувствовала. Попробовала слегка на неё надавить – тело погрузилось в воду почти полностью, а на поверхности осталась только голова.

Пикколо могла утопить эту дурочку, как котёнка, но отвечать тогда пришлось бы Давиду. И это было бы неправильно.

– Ладно, – сказала себе Пикколо. – Никуда эта сучка не денется. Пусть ещё немного поживёт.

Утром их отвезли в аэропорт, а уже в полдень они были на Майорке. Гуляли по берегу моря, заваленному гниющими водорослями, и с опаской поглядывали на высокие волны.

– Плохо нас тут принимают. – Давид снял башмаки и походил немного по мелководью. – Ветер сильный и вода холодная – долго в море не просидишь.

– А мне нравится, когда море такое, – не соглашалась с ним юная флейтистка. – Оно напоминает нашего старикана. Есть в нём что-то грозное и нежное, и эта стихия притягивает к себе и долго не отпускает потом.

– Что касается меня, я уже устала от него, – призналась скрипачка. – И музыка высоких сфер мне тоже надоела. Хочется чего-то совсем простого. Трёхструнной балалайки и похабных частушек. И холодной водки под солёный огурец.

– Пойдём где-нибудь посидим, – предложила подружка. – Пока старикан нас не заловил.