миллионами лет финалу, но тут в Алексее сыграла тревогу одна совершенно неуместная на первый взгляд мысль. Возможно, это была и паранойя. Но полезная, элемент которой всегда держать в себе учил Ященко.

«Не слишком ли быстро?» – подумал он, уже дойдя в ласках до точки – как это у лётчиков? – принятия решения. Ещё точнее – дойдя до позы, предусматривающей однозначное продолжение. И пусть Мишкин контакт и передал ему опытный и хитрый начальник, пусть и определились они с Митридатом относительно «спины к спине», – но «медовую ловушку» всё это не отменяет. При всей дружбе-союзе. Ибо лишний якорёк на партнёре в агентурной работе никогда не помешает. Так, на всякий случай.

И Алексей сам себя стащил с Насти. Буквально за шкирку. Промямлив, что-де очень девушку хочет, но не готов изменить жене. Тем более имея двух деток.

Получилось не очень убедительно. Но решения своего он не изменил. И заставил уйти возбуждение, сосредоточившись на воспоминании о той засаде у Шатоя. И даже раненую ногу заставил забыть.

Он потом не раз жалел – и в то же время не жалел – о той минуте. Ибо Настя продолжала его манить, и где-то в душе он ощущал некий росток привязанности к ней. Знал, конечно, что завёлся он, этот росток, как раз от нереализованного секса. Чем больше женщину мы меньше… Но вырывать его из души не хотел. Да и зачем? Хорошая девчонка, хорошим оказалась товарищем…

Предназначалась ли хорошая девчонка Мишкой в «медовые ловушки» или по своей инициативе решила провести ночь с московским офицером, Алексей так и не узнал наверняка. Правда, когда они сдружились до той степени, что смогли без всякого тайного подтекста подшучивать над своими отношениями и друг над другом, – бывало, при Мишке, и даже с его участием, – он как-то признался о подлинной причине тогдашнего своего решения. Настя, естественно, над его опасениями насчёт «медовой ловушки» посмеялась. Без владения телепатией в этом вопросе было уже не разобраться.

Но зато призналась, что так оно вышло даже к лучшему. Потому что она, дескать, рано или поздно начинала плохо относиться к мужчинам, с которыми переспала и рассталась. Мол, чаша испита, кому она нужна, только раздражает своим видом. Такой вот характер. С Алексеем же, мол, расставание рано или поздно всё равно было предопределено – «не из семьи же его уводить, такого хорошего».

Она рассказала это гораздо позднее, и тогда Алексей поверил, что с Митридатом Настя действительно не спит, хотя и живёт с ним в одной квартире. Она такая, да… Котёнок, который гуляет сам по себе…

Зато теперь, без застрявшей между ними двусмысленности завершённой связи, можно просто и долго дружить, без всякого битья надоевшей посуды и выяснений отношений.

Лишь один раз он её «качнул» – более в шутку, чем с серьёзным намерением, – спросив: «Ну, сегодня-то про меня в “вонючках” ваших ничего не докладывали?» «Нет, сегодня ничего», – на автомате ответила Настя. Отчего Алексею довольно многое стало ясно. Но в их странной дружбе это ничего не изменило.

Сейчас, напомнив о ней Митридату, он осёкся. Тот посмотрел на него бешено. Потом пригасил взгляд, пожал плечами и демонстративно отвернулся. Допил пиво. Махнул рукой официантке, чтобы принесла ещё. Повернул голову к Алексею и сказал выразительно:

– Чудак ты… На букву «м». И хочется послать тебя в задницу. Конспиролог хренов! Тут, блин, ситуация, когда даже… Да всё руководство республики сидит тихо и дышит через раз! Парни бэтменовские на базе у себя забаррикадировались. И что делать дальше будут, никто не знает! И здесь, на автобазе, на Кулика сорок человек сидят. Круговую оборону заняли! На Первого все стрелки переводят! Грозят войной на него пойти! На главу республики! А тот, естественно, своих по тревоге поднял… И ты, красавчик растакой! Из Москвы, дружбан Бэтмена, диверсант, командир лично сколоченной и преданной только ему группы! Ты сам-то хоть понимаешь, что стал пригодной фигурой для разных комбинаций? Да хоть бы даже втёмную тебя разыгрывать!

Он помолчал, набираясь воздуха, как бык. Алексей, в политику здешнюю не лезший, только сейчас начал понимать, в каких раскладах оказался. В ГБР «Бэтмен» он действительно завоевал определённый авторитет. Под ним действительно своя автономная группа, которая опять-таки довольно известна за свои результаты. Он сам со своей личной войной с «Айдаром» достаточно популярен. Хоть и в узких кругах, но тем не менее. И если сейчас по республике начнётся замятня, ему никак не избежать самого разностороннего внимания. А если ещё каких людей из окружения Бледнова начнут брать и на подвал кидать, то хрен знает, что они наговорят про его любимца Бурана. Особенно, если их попросят что-то рассказать…

Да, прав был Ященко: оперативник из него средненький… Хотя здесь как раз аналитика скорее…

Завоевался, в общем. Перестал за политикой следить! А она ведь дама такая… Строгая. Как говорится: «Если вы не занимаетесь политикой, это не значит, что политика не займётся вами»…

– Всосал? – осведомился Мишка уже менее агрессивно. – И посадить ведь тебя можно запросто. И не просто на подвал, а хотя бы и в России. Запросто! С охотой с твоей за айдаровцами. Это ж чистая сто пятая!.. Или бандерам отдать. Подставить им тебя одного – и амба. И, заметь, это при том, что мы ещё не знаем московских раскладов. А там о тебе помнят, не сомневайся…

На сей раз Алексей даже не попытался схохмить. Хотя сразу пришли на ум те самые «вонючки», которые, поди, не раз давали повод в Москве не забыть о некоем отставном капитане Кравченко…

Не до хохм уже. Прав Мишка! Война тут! А на войне всегда – волки пируют. При возможности – и тобой.

Если слабину дашь.

– Меня, кстати, в Москву вызывают, – сказал Митридат. – Сегодня в ночь поеду. Настя за тобой присмотрит, герой, блин.

Помолчали.

– Ладно, – проговорил Алексей. – Не обижайся, дружище. Пошутил неудачно. Не хотел. Осознал свою вину, меру, степень, глубину… И прошу меня… как там? А! – направить на текущую войну.

– Дурила из дурил, а как заговорил! – вернул Митридат цитату из того же бессмертного «Федота-стрельца». – Кстати, про «дурилу» – это не шутка. Не совсем шутка, – оговорился, впрочем, чтобы вовсе не обидеть. – Хорошо, что осознал. Потому как лучше всего тебе пока запрятаться как раз на войну…

Эка, серьёзно-то как! Если война рассматривается как место укрытия!

Может, всё сгущает краски Мишка?

Но тот краски не сгущал. Что и обнаружилось уже секунду спустя.

У Мишки зазвонил телефон. Судя по тому, как изменилось лицо Митридата после того как он что-то там выслушал, новости были плохими.

Потом он взглянул на Алексея.

Взгляд был