где артефакты или на самом деле Мара жива и всё это часть её плана мести ветреному любовнику. Зная Мару, я бы не удивился, что такое возможно. К кому можно обратиться, кто на стороне Георга? В голове Фредерика уже начал формироваться список фамилий, верных Георгу, но рядом он «видел» список тех, кто с радостью, «столкнул» бы Георга в про́пасть, будь у них такая возможность. И этот список был гораздо длиннее.

А теперь, надо выбираться из Ризы иначе, если меня поймают или убьют, я не смогу ничем помочь своему другу.

Тем временем в королевском дворце

Короля Георга действительно удалось пленить…как медведя, накинув на него огромную сеть с металлическим плетением. Всё-таки Георг очень силён и, вероятно, даже смог бы справиться с большинством солдат, которые явно были из простолюдинов. И сейчас он сидел на коленях, придавленный сетью, которую вокруг него держало не меньше десяти человек.

Судя по взгляду, которым Георг смотрел на канцлера Сторми, примостившегося на трон, жить тому оставалось бы недолго, не будь Георг пленён сетью. Несмотря на то что король был обездвижен, Сторми смотрел на него с опаской.

— Докладываю, Ваше Величество — всё-таки нашёл в себе силы саркастически улыбнуться канцлер. — Мара умерла, королевские регалии нам уже не найти и поэтому нашей стране не нужен более король. И это не только моё мнение, между прочим. Сейчас сюда приедут представители древнейших дворянских фамилий, и вы подпишете отречение от престола. Всё равно вы так и не стали настоящим королём и не сможете повелеть аристократам прекратить всё это. А ваше правление ничего не принесло стране, кроме долгов, новых налогов и нищеты. Вам же было некогда, вы же больше думали о своём удовольствии и о том хватит ли в подвалах вина́. Ха-ха-ха — продолжал Сторми.

Георг рванулся, но сеть удержала его, глаза бешено вращались, из груди вырывалось дыхание, но он не мог не признать, что Сторми прав, он плохой король, слишком доверчивый, слишком эмоциональный, слишком… да всего слишком. Прав был Фредерик, когда говорил, что этот путь не для него. Для такого пути у него не хватит подлости и бесчестья. Что же, значит, всё…

К тому моменту, когда в зал начали входить аристократы, Георг уже успокоился, он всё для себя решил, он не будет бороться, он подпишет, пусть хотя бы в этот раз не будет крови. Потому что он знал, что кроме Фредерика, есть ещё несколько верных ему друзей, которые обязательно ввяжутся в эту борьбу и тогда неизвестно сколько ещё людей погибнет. А он не хочет, чтобы погибали его друзья, больше нет. И сам он хочет жить, уехать куда-нибудь на край земли, не нужна ему эта власть. Он вдруг осознал, что устал от всей этой грязи и бессмысленной борьбы.

— О, надо же — князь Велицкий, старый рогоносец, ещё месяц назад, приезжал с молоденькой женой, свидетельствовал почтение, правда больше почтение отдавала его супруга, ну здесь уж вина́ Георга только в том, что не выгнал, сама же пришла. Граф Манори тоже здесь, интересно этот то почему? Ведь сколько вместе выпили, гуляли вместе весело, неужели узнал, кто на самом деле стоял за смертью его отца? Да, теперь очевидно, что путь к власти — это грязное бездорожье. Надо же, и герцогиня Горева в рядах заговорщиков, сколько ей лет, наверно уже под сто пятьдесят, старуха-революционерка, этой-то уже о душе́ думать надо. Видимо, не может простить, что её сын стал инвалидом, но зато жив… Он же был четвёртый в очереди на престол, вот и случился несчастный случай на охоте. И Кревские здесь и Велимиры. Весь цвет, так сказать. Интересно они что, и вправду решили отменить институт королевской власти? Посмотрим — послушаем.

* * *

Тайный совет

Увидев, входящих аристократов, канцлер Сторми, сбежал с трона. Молчаливые солдаты внесли круглый стол и кресла.

Прям рыцари круглого стола — подумал Георг — а вслух произнёс, с удовлетворением отметив, что многие вздрогнули, услышав его голос. — Господа, я не буду сопротивляться, я готов выслушать вас и ваши условия — он поднял руку, насколько позволяла сеть, и произнёс — Слово аристократа и все, кто обладал силой, почувствовали силу слова.

Пока с Георга снимали сеть, все присутствующие всё равно находились в напряжении, настолько им было страшно и только когда Георг позволил им связать свои руки, напряжение немного спало.

Георг тоже сел за стол — Итак, господа, ваши условия.

Как ни странно, говорить начала герцогиня Горева — Мы знаем, что ты до сих пор не коронован…

Ну надо же, старая карга, так и не научилась называть его на вы, ну или не захотела, что более вероятно.

— …и королевские артефакты утеряны, — продолжила герцогиня, — ты безуспешно искал их в течение пяти лет, поэтому это поставило под сомнение возможность сохранения монархии в Корции. И мы изучили опыт Алдоны, у их королевской семьи не оставалось наследников, и они передали власть совету, состоящему из аристократов, а королевские регалии были уничтожены, чтобы исключить саму возможность возрождения королевской власти. Теперь Алдона называется королевством просто для красоты. И вместе с королевскими регалиями исчезли все родовые клятвы. У нас тоже не осталось никого, кто мог бы претендовать на трон, — ты, — герцогиня ткнула в него сухим пальцем, и на миг её блёклые глаза блеснули — об этом позаботился. Поэтому мы решили, что наилучшим выходом будет создание совета, который и будет править Корцией, а ты — подпишешь отречение и об этом будет объявлено народу.

— К сожалению, — продолжила герцогиня таким тоном, что стало ясно, ей нисколько не жаль — У нас нет возможности уничтожить королевские артефакты, поэтому у династии не должно оставаться наследников, и да, твоя судьба незавидна — но мы готовы дать тебе выбор — ты можешь закончить жизнь в тюрьме Рок или ты будешь сопровождён в Кастилию и после объявления об отречении, тебе принесут твоё любимое вино…

…с ядом — закончил за неё Георг.

— Я всегда знала, что ты понятливый мальчик, — согласилась герцогиня.

Все остальные напряжённо молчали.

— А если я не подпишу отречение — что тогда?

— Тогда начнётся война — сказал граф Манори, мы знаем всех, кто готов встать на твою сторону, но мы опережаем их, но мы не хотим, чтобы лилась кровь наших соотечественников, но если вы не подпишете отречение, мы пойдём на это и поднимем большой бунт, а у вас нет власти нас остановить.

Георг тяжело вздохнул, — у вас, конечно