монстра у власти? Значит, вы сами ничем не отличаетесь от чудовищ! Пара жертв, говоришь⁈ Давно ли эта страна стала поддерживать маньяков и убийц? А если бы на их месте оказались твои дочери?!!

Вперед выходит еще один странный тип в плаще и шляпе, скрывающей его лицо, напоминающий нуар-детектива. В отличие от остальных на нем нет брони, Он поднимает руку, но через несколько секунд бессильно ее опускает и также молча уходит. Менталист⁈ Очень похоже. В этот момент Тодороки приходит в себя. Он визжит, как резаный, хотя я ничего ему не сделал. Пока. Солдаты дергаются, взводя курки винтовок. Одна искра, и комната превратится в персональный ад! И в этот момент за спинами солдат раздается долгожданный крик!

— Новости шестого канала! Дайте пройти!

Гвардия ошеломлена настолько, что невольно расступается. Через них тут же протискивается Эйприл О’Лень с микрофоном в руках. Позади нее тащится ее напарник с включенной камерой. Прямой эфир, все дела, съемка с места событий. Девушка улыбается, глядя на меня. Потом ее взгляд падает на обстановку любимой комнаты президента, и она отбегает в угол, где начинает некрасиво и громко блевать. Пухлому парню с камерой надо отдать должное. Он стоит зеленый, но держится, видимо бывал в переделках. Хотя свисающие с потолка изуродованные женские тела кого угодно вывернут наизнанку.

— П-простите меня, — говорит Эйприл. — Но картины, которые мы показываем, могут повлиять на психику несовершеннолетних. Просьба убрать детей от экрана!

Немного запоздало, но это издержки прямой трансляции. Думаю, после выхода этого в эфир, рейтинги шестого канала взлетят до небес. Командир делают слабую попытку взять ситуацию под контроль, но я отрицательно качаю головой, прижимая лезвие к пищащему непристойности и угрозы президенту. Тогда он отступает, тихо рыча от беспомощности.

Журналистка начинает быстро и громко нести всякую чушь о том, как смелый герой Капеллан (это я) проник в тайное логово работорговцев, где наткнулся на спрятанные ВИП комнаты для высокопоставленных лиц, созданные для претворения их самых глубоких фантазий в реальность. Наконец, она добирается до сути.

— Как видите, — кричит она в камеру, обводя микрофоном комнату, — здесь, в подвалах Пэрэдайза, наш уважаемый президент Юсуда Тодороки, избранник народа, претворял в жизнь то, о чем мы бы никогда не узнали, если бы не наш герой Капеллан и его помощница Мирко Усагияма!

Крольчиха смущенно выползает из-за меня и робко улыбается на камеру. Оператор берет крупным планом ее и Юри, а потом разворачивается в сторону солдат, зацепляя висящие туши. Думаю, в тот момент большую часть зрителей снова стошнило. Эйприл тоже зеленеет, но справляется.

— Господин президент! — кричит она, тыкая микрофон едва ли не в лицо Юсуде. — Что вы скажете в свое оправдание⁈

Тот начинает визжать и оправдываться, что его подставили, что это не его рук дело. Но тогда я делаю знак Эйприл. Она тут же разворачивает камеру в сторону опешивших солдат и набрасывается на командира, а я смотрю в упор в остекленевшие от ужаса глаза Тодороки.

— Сейчас у тебя есть шанс выжить, — говорю я ему. — Если ты во всем признаешься. Но стоит тебе хоть солгать хоть в одном слове, я достану тебя, где бы ты ни был, и мы вернемся в эту комнату. Только теперь я буду в халате, а ты — лежать на столе. И поверь, обезболивающего не будет!

С его штанов капает вонючая жидкость. Дело не только в моих словах и угрожающем голосе, но и ауре, которую я подпустил для устрашения. Тогда я отпускаю его, предусмотрительно тыча лезвием в спину, и он становится очередной жертвой Эйприл, которая практически выбивает из него признание. Тодороки пытается уклониться от вопросов, но отступать ему некуда. Каждый раз, когда он хочет перевести тему, то чувствует между лопаток холодную сталь. Наконец, он сбрасывает кожу и кричит в камеру:

— Да, это я! Я их убил! Я! Думаете, быть президентом легко⁈ Легко⁈ Когда на тебя давит все Мировое правительство⁈ Легко, когда на тебе висит ответственность за все, что творится в стране⁈ Только здесь я чувствовал себя человеком! Только с моими девочками я по-настоящему жил! Только это…

— Достаточно, «мистер президент»! — иронизируя, завершает трансляцию Эйприл. — Заберите его! — говорит она солдатам, отпихивая от себя Тодороки. Командир подходит на негнущихся ногах, не представляя, что делать дальше. И тут происходит нечто незапланированное мной.

Стена, соединяющая нашу комнату и другую, с грохотом рушится! Через пролом успеваю заметить что-то вроде обыкновенного учебного класса с партами, часть школьной доски с написанными на ней мелом похабными словечками и нарисованными сиськами, а затем все это заслоняет фигура человекоподобного робота.

— Юсуда Тодороки! — гремит его голос, наверное, усиленный динамиками. — Вы арестованы по обвинению в похищениях и убийствах третьей степени! Причинении умышленного вреда и растрате служебного имущества! Вы задержаны до выяснения обстоятельств.

— Нет! — кричит внезапно струхнувший Тодороки. — Не отдавайте меня ему.

Внезапно робочеловек поворачивается в мою сторону… И отдает честь! Потом он идет к президенту.

— Живой или мертвый, ты пойдешь со мной, — говорит он голосом заправского ковбоя, хватая того за руки и ловко надевая наручники. — Господа? — добавляет в сторону замерших солдат. Те поспешно расступаются, а мы все, наконец выдыхаем. Робомент кидает толстяка на плечо, как мешок картошки, и выходит из разгромленной комнаты. Солдаты следуют за ним, соблюдая разумную дистанцию. Командир командует своим опустить пушки и выгоняет их из комнаты. Потом он подходит ко мне, поднимая бронестекло шлема.

Я вижу лицо немолодого уставшего мужика лет пятидесяти. Он тяжело вздыхает.

— Мать твою, парень, — говорит он, наконец. — Неделя до пенсии! Но ты крут! Немногие из тех, кого я знаю, отважились бы на подобное! Мексика? Урал? Коннектикут?

— Моя война была так далеко отсюда, что никто про нее не узнает, — отвечаю, выдерживая его пронзительный взгляд. — Но когда вернулся домой, то понял, что она только началась. Я и сейчас воюю.

Мужик одобрительно кивает.

— Рено. — добавляет он. — Жан Жак Рено. Можно просто — Жак. Найди меня, когда все это кончится. Сходим, опрокинем стаканчик и как следует поговорим.

Киваю в ответ. Он прикладывает два пальца к виску в каком-то воинском жесте, разворачивается и уходит. На меня же набрасывается Эйприл и Мирко, засыпая вопросами, сумбурными восклицаниями и прочими воплями.

— Как⁈ — кричит зайчиха, показывая на Эйприл. — Откуда она