— Заткнись, Ди Карло. Если ещё хоть раз я услышу имя одного из твоих бывших сосунков, я заставлю тебя ублажать меня, пока ты не забудешь их гребаные имена. Языком. И не только, малышка, — почти нежно поглаживаю впадинку под шеей большим пальцем, не разрывая нашего зрительного контакта, в пространстве между которым развернулась гроза со вспышками молнии.

Мия, кажется, хочет что-то ответить, но я не позволяю. Устал от её истеричного лепетания. Большим пальцем провожу по её губам и насильно проталкиваю его в её влажный рот, встречаясь с сопротивлением острого язычка. Хотелось бы ощутить его напор на своем члене, но не уверен, что крошка умеет доставлять удовольствие так, как мне необходимо.

Хотя…роль учителя — определенно моя роль.

— Расслабь язык и губы, — с силой удерживаю её подбородок, трахая пальцем. — Не сопротивляйся. Иначе будешь сосать, пока я не увижу энтузиазм и отдачу, — усмехаюсь я, вжимаясь бедрами в её.



Я забываю, что подо мной не очередная подготовленная шлюха из специально клуба. Мия же, наконец, понимает, что сопротивление только продлит её пытку и приступает к делу. Опаляя меня жгучим гневом своего взгляда, девушка плотно обхватывает мой палец, и я сам не верю в то, насколько сильно она меняется, когда ласково и робко обводит его языком. Вокруг, медленно, так томно. Я наблюдаю за горячей картинкой сверху, прекрасно осознавая, что её тренировка на пальце продлится недолго.

Я черт подери хочу её неумелый и робкий минет, её влажный и маленький рот, вход в который скрывают упомрочительно пухлые губы. Безумно красивые, увлажненные, теплые. Ещё более красивыми они будут, когда я прижму их к основанию своей плоти, собрав волосы птички в кулак на затылке.

О да. Наш медовый месяц обещает быть длинным. Горячим и болезненным.

— Вот видишь, какой ты можешь быть послушной. Стоит лишь повысить голос и перестать «играть» в лицемера. Нравится когда с тобой грубо? — мой палец с усилием надавливает на её налитую нижнюю губу. Глаза Мии блестят, и мне кажется, что это от возбуждения, но она наверняка чувствует себя униженной и оскорбленной. Женщины такие женщины. Сначала они сопротивляются, потом оскорбляются, потом кричат и стонут, умоляя хорошенько вы*бать их, а потом просят ещё…

Мия молчит, плотно смыкая губы. Нервно сглатывает, с ужасом продолжая смотреть на меня.

— Хорошо. Молчи. Сейчас узнаю, птичка, — откровенно издеваюсь я. Её стройное тело вибрирует и слегка извивается, когда я провожу ладонью по телу Мии, касаюсь нежного и плоского живота. Отодвигаю крошечные кружевные стринги, которые мог бы видеть и срывать сейчас не я, а долбанутый извращенец Кинг. Обойдется.

Она моя вся. Со всей своей дуростью, упрямством. Амелия — эксклюзив. То, чего ни у кого больше не будет, и я подозреваю, что не было.

Натягиваю ткань стрингов до впадинки пупка, с ухмылкой наблюдая за затуманенным взглядом Мии, и то, как её лицо искажает гримаса болезненного удовольствия. Аппетитные бедра содрогаются, явно предвкушая мощную разрядку. Влажные волосы прилипают к ушам, лбу и шее, и Мия закусывает губу, когда я мучительно надавливаю на её клитор полоской ткани.

Резко отодвигаю их в сторону, не в силах больше быть просто сторонним наблюдателем.

Ударяю по клитору покрасневшей головкой члена, не лишая себя удовольствия, посмотреть вниз. Дурею от одного взгляда. Обхватываю каменную эрекцию за основание и скольжу по её влажным губам…Амелия хочет меня внутрь, иначе бы не текла, как последняя дрянь. Устраиваюсь удобнее, раскрывая вход в тугое лоно шире, я направляю себя в сердцевину её бедер, ощущая, как дрожат ее бедра и сокращаются стенки, будто она сама сжимает их.

Горячая девочка, повтори это, когда я уже буду внутри.

— Давай, bella. Скажи мне. Хочу слышать, чувствовать тебя. Умоляй меня поиметь тебя. Произнеси вслух то, о чем кричат твои глаза, — наклоняясь, касаюсь кончиком носа её носа, будто поддевая его, щелкая. Смотрю ей в глаза, ощущая как энергия между нами начинает циркулировать с бешенной силой, вниз и вверх по спирали, заставляя наши тела дрожать и дышать в такт друг другу.

Каждая клеточка моего тела жаждет слияния с этой женщиной, но мне необходимо её устное согласие, её полное принятие, её поднятый вверх «белый флаг» на котором я кровью напишу «Морте».

В глазах Мии сверкают мириады звезд и оттенков синего, голубого, цвета индиго. Небо оттеняет её глаза, меняя их цвет.

Слизываю крошечную слезу на её скуле, пробуя на вкус боль птички. Выходить из зоны комфорта — всегда тяжело, птичка.

Но если не встанешь на взлетную полосу, и не побежишь по ней, ты так никогда и не взлетишь.

Вновь толкаюсь в неё, но не вхожу, сдерживаясь из последних сил.

— Попроси. Bella…и я буду нежным, — шепчу у чувственных губ Мии почти ласково. Тяжело выдыхаю, ощущаю, как грудную клетку дерет изнутри и опаляет жаром.

— Я не хочу. Я боюсь боли. У меня небольшой опыт, Киан, — упирает расправленные ладони в мои ключицы, девушка.

Я почти не слышу её, почти не придавая значения её словам.

Почему-то, когда я смотрю на Мию, я считываю слово «боль», как моральную и душевную. Боль от привязанности к тому, кто не соответствует её идеалу.

— Тебе будет больно. А потом так приятно, — вкрадчиво шепчу у шеи, потянув на себя мочку аккуратного ушка. — Ты будешь просить ещё и стонать, как моя любовница, подстилка и шлюха. Но станешь моей женой, помнишь? — и, не позволяя Амелии найти слова для ответа, я накрываю её рот интенсивным поцелуем. Жарким, поглощающим, в очередной раз ставящим на место.

Погружаю язык в теплую глубь рта. Толкаясь бедрами вперед, скольжу членом по припухшим от возбуждения складочкам.

В момент, когда я собираюсь проникнуть в Амелию и фактически рычу от совершенного действия, эта сучка кусает меня. Прикусывает язык со всей дури так, что в ушах звенит, и я теряю свое положение в пространстве. Чудом ей удается столкнуть меня со ступенек в глубину бассейна, и я ухожу под воду.

Я выныриваю так быстро, насколько это возможно. Догоняю девушку у столика с фруктами, и успеваю схватить за талию. Жадно. Неистово. Порывисто. Будто она падает в пропасть, а мне необходимо изо всех сил удержать её.

Или упасть вместе.

Мия зря пыталась избавиться от остатков платья, иначе бы успела хотя бы территорию террасы покинуть. Но я помогаю ей освободиться от всего лишнего окончательно, смахивая разорванные клочки роскошной ткани с её тела. Бл*дь, у неё охрененное тело.

Оглаживаю её фигурку, резко прижимая к себе. Снова и снова, крепче и крепче, становясь все более одержимым.

Словно оголодавший дикарь или вожак первобытного племени, схватившего в свои лапы первую и попавшуюся женщину в своем окружении.

Отвесив увесистый шлепок по её заднице, и насладившись ответным вскриком Мии, сжимаю аппетитную, но своевольную попку и кидаю птичку грудью на стол, предварительно смахнув с него фактически все фрукты.