– Давай уже дальше, – холодно проговорила Салли.

– Да вообще тут все очень удобно. Так что просто расслабьтесь и наслаждайтесь полетом…

С удивительной скоростью, напомнившей Салли старые видеозаписи величавых стыковок с Международной космической станцией, шаттл вышел на рандеву с Кирпичной луной. Станция тянулась примерно на двести футов и представляла собой скопление шаров, на каждом из которых ярко светилась буква – от А до К. Спутник, на котором располагалась станция, был спешно собран из секций, заранее заготовленных из кирпича и бетона, покрытых специальным слоем, чтобы выдержать вакуум, и заполненных герметичными капсулами. Салли еще на инструктажах была изумлена, узнав, что для изготовления этого бетона использовался труд троллей.

В условиях нулевой гравитации они выкарабкались из шаттла и вошли в люки. Открытые люки и подверженная космическому вакууму поверхность, как показалось Салли, странно пахли горячим металлом.

Внутри у входа парил работник станции, удивительно похожий на клона Эла Раупа, и угощал их хлебом и солью.

– Это у космонавтов такая старая традиция, – объяснил Рауп. – У русских такого добра всегда было больше, чем у нас.

Просторные помещения Кирпичной луны были захламлены всевозможным оборудованием, грудами одежды и белья, сумками с мусором, кипами нераспакованных припасов. Поверхности стен повсюду были покрыты липучками, и возле них находилось еще больше приборов, грубо убранных из прохода.

Салли болталась по станции, отталкиваясь от стен, привыкая двигаться в таких условиях. Без гравитации все эти отсеки с изогнутыми стенами казались просторными, несмотря на беспорядок. У нее было ощущение, что привыкать обратно к гравитации будет намного сложнее.

На станции непрерывно слышался шум вентиляторов и насосов. Салли видела, как в направлении вентиляционных решеток плыли по воздуху обрывки бумаг. Спустя пять минут в запыленном воздухе она начала яростно чихать. Без гравитации пыль висела в воздухе, не оседая.

За все время своего пребывания на станции Салли видела здесь лишь несколько человек. Большинство просто проходили мимо, обменивая одно специализированное судно на другое, но велись здесь и какие-то серьезные работы, на которые им небрежно указал Рауп. Здесь тестировались новые материалы, в основном керамические композиционные материалы – их выталкивали через шлюзы, чтобы испытать в космосе. Работала здесь и медицинская программа по изучению воздействия нулевой гравитации на тело человека – она перекликалась с исследованиями середины XX века и первых лет космических полетов, но была куда более продвинутой.

Были и еще более любопытные и неожиданные проекты: по выращиванию кристаллов в вакууме, по совершенствованию условий для растительной и животной жизни при нулевой гравитации. Салли сама себе удивилась, когда ее до глубины души поразила композиция бонсай, которая выращивалась в отраженном солнечном свете, ярко сияя на фоне бледных оштукатуренных стен.

А из окон Кирпичной луны виднелся «Галилей», висящий в пустом космосе.

Их корабль на Марс выглядел невзрачно – просто две жестяные банки, отделенные друг от друга длинной металлической балкой, с одним горящим ракетным соплом у основания одного из цилиндров, курносым посадочным модулем, прикрепленным к корпусу второго, и раскидистыми крыльями – солнечными батареями. Балку посередине украшали сферические топливные баки, окутанные плотным слоем посеребренного пенопласта для теплоизоляции, из-за чего были похожи на жемчужины. Салли знала, что топлива в нем было достаточно, чтобы «Галилей» долетел до Марса и обратно. Путь в один конец занимал девять-десять недель.

Посадочный модуль носил название МЭМ, то есть Марсианский экскурсионный модуль. Верхний цилиндр, к которому он крепился, служил обитаемым отсеком, где им троим и предстояло провести все время полета на Марс и обратно. Обшивка его корпуса защищала от радиации и попадания метеоритов. Сквозь нее из окон пробивался горевший внутри свет – яркий, уютный и теплый.

Всего на Кирпичной луне они провели двенадцать часов. Там они сняли скафандры и прошли короткий медосмотр у бортового врача, после чего поели из тюбиков, запив кофе, выбрызгиваемым из баллончиков. За то время, что они пробыли без костюмов, каждый посетил туалет.

Затем все снова оделись и перешли на свое судно. В этот момент Салли Линдси оказалась ближе к Марсу, чем к Земле.

Запад-1617524 – более полутора миллионов миров от Базовой Земли, изначальной планеты людей. «Армстронг» и «Сернан» парили в бледно-голубом небе.

Внизу же на зеленом лоскуте посреди засушливой пустыни в этот день в конце января над развалинами города поднимался дым.

Спустя шестнадцать дней путешествия Мэгги была уже далеко от дома. Она пыталась представить себе посредством простого человеческого восприятия, насколько далеко. Например, основную массу населения Долгой Земли они оставили позади всего за несколько часов. После Дня перехода случались отдельные импульсы миграции на Долгую Землю – сначала это были ранние путешественники, затем целенаправленные поселенцы, а когда возникли технологии твенов, поднялась новая волна и до пункта назначения стало возможным лететь, а не идти. После Йеллоустоуна случилось массовое бегство с Базовой – миллионы людей эвакуировались без планов и подготовок, и этот процесс превзошел все, что происходило прежде.

Впрочем, даже после всего этого людское население оставалось относительно концентрированным, с преобладанием в «центре» – на Базовой и в мирах Ближней Земли. За ними тянулся длинный-длинный хвост, включавший цепочки более-менее схожих миров, которым люди дали отдельные названия – Ледяной пояс, Рудный пояс, Кукурузный пояс. Вальгалла, крупнейший город Долгой Земли, находилась почти в полутора миллионах переходов от Базовой и служила еще одним полезным ориентиром. Это место считалось концом великого торгового пути, по которому летали твены, привносившие определенное культурное единство в развитие новых миров. С практической же точки зрения это была самая дальняя точка, на которой мог работать аутернет. Но волна колонизации доставала и дальше, постепенно сходя на нет в более странных и менее знакомых мирах, лежащих за Вальгаллой. Таких, как этот.

Мэгги Кауфман стояла со своими офицерами в научном отделении наблюдательной галереи. Джерри Хемингуэй давал им краткое описание планеты, показывая изображения, сделанные с Земли и наноспутников на орбите, – ориентировочные карты, геологические и атмосферные особенности, классификации и анализы.

И все это время перед носом корабля лежал разрушенный город с остатками стен, грязными дорожками и границами земельных участков. Сверху казалось, будто все это разбито и выжжено, из-за чего на Земле остались лишь обугленные шрамы – пусть и все еще заселенные, как было видно по поднимающимся клубам дыма. Все присутствовавшие на обоих кораблях были ветеранами Йеллоустоуна, спасательных и поисковых операций, поэтому вид разрухи поднял ворох тяжелых воспоминаний.

Внизу были люди. «Армстронг» висел над небольшим скоплением вздувшихся палаток, вокруг которого тянулись следы шин и стояла пара тяжелых внедорожников. Кто-то, должно быть, приехал сюда изучать это место. Но сам город был построен не людьми, а расой разумных пришельцев. Такая мысль казалась Мэгги невероятной, пока она лишь стояла и смотрела на этот город, чье название, если его перевести на человеческий язык, означало что-то вроде «Глаз Охотника». Город был построен так называемой расой биглей.