Вооружение стояло устаревшее, всюду виднелись пятна ржавчины, а глубинные бомбы приржавели к стенкам отсеков, при этом взрыватели были на месте, и вообще считалось, что они находятся в полной боевой готовности.

Первым делом пришлось провести ряд мероприятий по обеспечению безопасности этого горе-корабля. Их провел наш командир артиллерийской боевой части, следует признать, не без внутреннего трепета. Затем корвет, взяв на борт Кидстона, отправился проводить учения. В процессе их выяснилось, что по сигналу тревоги никто из команды не торопится на свои места согласно боевому расписанию. А когда в завершение сбросили одну из подозрительных глубинных бомб, она полностью оправдала свой внешний вид, взорвавшись прямо под кормовым подзором при ударе о воду.

Тем не менее благодаря умелому руководству и знающим, очень опытным инструкторам вскоре положение разительно изменилось. Уже через короткое время и корабль, и его экипаж нельзя было узнать.

Вполне объяснимо, что канадцы стремились обеспечить свои корабли собственными экипажами, причем чем быстрее, тем лучше. Но с точки зрения успешного ведения военных действий это было крайне неудачное решение. Канадские корабли сопровождения, во всяком случае до последних месяцев войны, не имели возможности встречаться с немецкими подводными лодками на равных. Их связь была очень неэффективной, радары тоже оставляли желать лучшего. А главное, они были подготовлены значительно хуже, чем матросы и офицеры в Великобритании.

Однажды я принял от канадской группы сопровождения конвой. Дело происходило в густом тумане, который держался еще двое суток. Судя по показаниям моего радара, все это время за конвоем шел неизвестный корабль. Я решил, что это какое-нибудь торговое судно стремится держаться вблизи конвоя. Но когда туман рассеялся, выяснилось, что это один из канадских кораблей сопровождения, который не только не получил сигнал от командира покинуть конвой, но даже не зафиксировал прибытие моей группы и уход своих товарищей.

Такой корабль вряд ли мог бы представлять серьезную угрозу для противника в ночной атаке. С такими вояками было сущим безумием брать на себя ответственность и принимать под охрану конвои с ценными грузами. Со стороны канадцев было бы значительно мудрее на некоторое время позабыть о гордости и постараться приобрести боевой опыт, научиться у более опытных английских моряков, а уж потом говорить о самостоятельности.

Данные о потерях говорят сами за себя. В сентябре 1942 года было торпедировано 9 судов из сопровождаемого канадцами конвоя, а в октябре 1942 года – 7 судов из конвоя, сопровождаемого смешанной группой американских и канадских кораблей. В ноябре 1942 года затонуло 13 судов, эскорт был также канадским. В декабре того же года – снова 13 судов и опять канадский эскорт.

В феврале и марте конвои, сопровождаемые канадцами, продолжали нести большие потери, хотя именно в это время немецкие подводные лодки в Атлантике получали наиболее сильные удары. В конечном счете этот период оказался переломным в ходе войны в Атлантике, поскольку вражеские субмарины потерпели самое крупное поражение на маршрутах конвоев.

Нельзя не отметить, что и некоторые эскортируемые британцами конвои понесли немалые потери. Но в нашем случае это было скорее исключение, которое в очередной раз подтверждало правило, что на флоте боеспособна только отлично обученная команда, а с канадцами это стало грустным правилом. Каждый их рейс приносил новые сведения о затонувших торговых судах.

Самое грустное заключалось в том, что на некоторых канадских кораблях сопровождения были опытные и грамотные экипажи, которые, встретившись с врагом, при обычных обстоятельствах достигали хороших результатов. Но слишком часто невозможность заранее оценить степень угрозы приводила к неорганизованной, хаотичной атаке.

Когда рядом тонут суда конвоя, в темном небе то и дело мелькают сигнальные ракеты, извещающие, что еще один корабль подвергся торпедной атаке, а вокруг виднеются спасательные плоты и шлюпки, которые подбирают с воды уцелевших и стремящихся выжить людей, трудно не потерять голову. В этой обстановке капитан не имеет возможности произвести спокойный и внимательный поиск, а это жизненно важно, если имеешь дело с вражескими субмаринами.

Справедливости ради следует отметить, что отдельные канадские корабли сопровождения достигли замечательных успехов. В сентябре 1941 года красивое преследование и хорошая атака двух канадских корветов «Чембли» («Chambly») и «Музджо» («Moosejaw») привели к гибели лодки «U-501».

В июле 1942 года канадский эсминец «Сент-Круа» («St. Croix») после классического, как по учебнику, преследования и атаки потопил еще одну лодку. В этом же месяце «Скина» («Skeena») и «Ветаскивин» («Wetaskiwin») тоже уничтожили вражескую субмарину. Возможно, самым боеспособным показал себя канадский эсминец «Ассинибуан» («Assiniboine»), который в августе 1942 года провел схватку с «U-210» на ходу.

Несмотря на постоянно изменяющийся курс и рвущиеся в непосредственной близости от мостика снаряды, орудия эсминца продолжали наносить удары по лодке, которая в конечном итоге получила серьезные повреждения и затонула.

Но тем не менее слишком часто бои, в которых принимали участие канадские корабли, были беспорядочными и весьма драматичными, когда поле боя освещалось яркими факелами горящих со всех сторон кораблей. В атаке они обычно напоминали волчьи стаи, а не организованный строй. Волков отбрасывали назад, и они отправлялись восвояси – зализывать раны, недосчитавшись некоторых своих товарищей. Конвои тоже несли большие потери.

Появившаяся в большом количестве художественная литература, повествующая о сражениях в Атлантике, большей частью представляет дело так, будто каждое движение конвоя является с большим трудом выигранной битвой, в которой потери были неизбежными.

Вначале это было, может быть, и не слишком большим преувеличением. Но с появлением радаров, приборов высокочастотной радиопеленгации, а также по мере приобретения экипажами кораблей сопровождения боевого опыта обстановка изменилась. Теперь, если немецкие субмарины решались атаковать, они подвергали себя очень большому риску. Весьма красноречивым, на мой взгляд, является факт, что за время моего командования «Вечерней звездой», а это почти два года, наша группа кораблей сопровождения потеряла всего два судна из конвоев, причем мы за них сразу же отомстили.

Итак, летом и осенью 1942 года мы сновали взад-вперед по Атлантике, не встречаясь с врагом. Поэтому, хотя и один рейс не был похожим на другой, скука и однообразие стали вполне реальными проблемами, с которыми невозможно было не считаться. Причем «Вечерняя звезда» была самым счастливым кораблем. Обстановка на ней всегда была более веселой и менее напряженной, чем на других.

Конвои были разными. Иногда они были «быстрыми», то есть мы двигались со скоростью десять узлов. Они состояли из отличных судов грузоподъемностью 10 000 тонн и более. Но чаще это были «медленные» конвои, двигавшиеся со скоростью семь узлов. Последние почти всегда имели в своем составе одну или две тихоходные посудины, обладавшие при этом весьма сомнительной надежностью, ничуть не лучше плавучих гробов. Большинство таких лоханок, хотя и не все, плавало под греческим флагом.