— Слушай, я тебе не писатель фантаст! — Костя уже реально начинал злиться. Значит, пора закругляться с набиванием себе цены — Сибиряков был куском хлеба обоих Антипенко на протяжении долгих лет, и отказываться от сотрудничества Лекс не собирался.

— Кончай трепаться, Никольский, и выкладывай суть. — Костя полез в барсетку, а потом закопался в бумажках.

— Петр Михалыч планирует срочно начать разработку месторождения, и обеспечить Европу газом и нефтью, и просит вас с отцом поучаствовать…

— Прям всю Европу? Амбициозные планы у мужика. Что требуется от меня? — Терпеливо проговорил Лекс, печально гипнотизируя взглядом куриные грудки, утонувшие в соусе. Жареная картошка уже остывала…

— Вложить деньги. Вот распечатки… — Но как только Алексей взглянул на цифры, он мгновенно забыл об обеде. Его глаза округлились.

— Черт, твой старик с ума сошел?! — Костя стал похож на кусок мороженой говядины — он очень ценил мнение Сибирякова.

— Да от тебя-то и требуется всего-ничего, вложить энную сумму, и жить припеваючи на проценты…

— Ага, после того, как я вложу «энную сумму», то могу переселиться под ближайший супермаркет, с сумой на поясе. Покажу контракт отцу. Обхохочемся.

— Вот-вот, может Николай Васильевич согласится…

— Хочешь сказать, что у моего отца поехала крыша? Не выдержал перенапряжения, пока я загорал на песчаных пляжах Средней Азии? Ах, какой это удар для меня, несчастного сына… Надеюсь вы с Петром Михалычем, как мои близкие люди, утешите меня и переполовините эти грабительские цифры.

— Вот это уже деловой разговор. — Осклабился в улыбке Костя. — Сбавим, не вопрос… На треть. Ладно, довольно скалить зубы, у тебя просто нет выбора. Ты же знаешь условия… Не соглашаешься — Сибиряков перестает быть вашим партнером.

— Ах, это он так сказал, подсылая тебя, Иуда, на встречу со мной?! — Вспылил Лекс. — Старая перечница, пускай засунет свой «контракт века» в энное место, вместе с «энной суммой»! Если он думает, что может угрожать Антипенко, то сильно ошибается! Да нас любая корпорация, любой концерт возьмет в партнерство! Оторвут с руками и ногами! Да что там, глотки перегрызут… Стоит им лишь намекнуть… Сибиряков с его условиями, ха-ха, смешно даже… Кстати, а до какого числа нужно подписать контракт?

— Я скажу только при условии, что мы с тобой пойдем в клуб, клеить девчонок!

— Тут я пас, Костя… Но в клуб схожу за компанию. Сегодня вечером?

Сегодняшний вечер после работы…

— Ух ты, красиво так одета… Куда собралась? — Нейтрально спросил Лекс, когда он вернулся с работы и они с Миленой остались наедине.

— В театр. — Тихо проговорила она, понимая, что выглядит неотразимо в бархатном вечернем платье, цвета темного меда и золота.

— Классно. А я в клуб иду. — Поединок двух упрямцев. Ни один из них не сказал все правды — только половину. С кем они идут? Неважно…

Никто и не представлял, что Милена в театре наткнется Андрея — молодого мага «межмировца» — представителя «мировой магической полиции», и это кардинально изменит и их с Максом стратегию поиска артефакта на Земле. И, самое главное, это раскроет ее инкогнито, и поспособствует ее сближению с Лексом…

***

В театре…

Огромное здание с массивными колоннами, лепкой и мраморными буквами на вывеске, крошащимися от времени, никто не осмелился бы назвать развалиной. Скорее, напрашивалось одно определение: величественное, внушительное… Душа молодого певца трепетала от предвкушения, когда он всем телом наваливался на скрипучие дубовые двери, чтобы войти в святая-святых, в концертный зал театра. Он немного опаздывал — наверняка в зале уже собралась вся труппа. Все они дожидаются его — одного его, чей голос заставляет плакать даже небеса. Но юноша не чувствовал гордости, его не обуревала гордыня, скорее наоборот, он шел по дощатому паркету, преисполненный благоговения к тому случайному, но очень щедрому дару судьбы — голосу. Певца не интересовали деньги, слава не вскружила его голову… Ему хотелось только петь, играть в мюзиклах, вроде того, что будет идти сегодня. В тот момент, когда смычок скрипки касался струн, и рождался первый, такой робкий звук, у Андрея перехватывало дух, и он почти ощущал размах крыльев за спиной — в полнеба… Эти невидимые, мифические крылья не сдерживали даже стены театров, они распахивались сразу, как Андрей закрывал глаза, и с губ срывались звуки, рождавшие песню. Андрей тоже был магом, как многие другие — на первый взгляд простые смертные на Земле. Но скрывал свою суть от посторонних.

— Привет, привет, привет! — Он радостно помахал девушкам, окидывая взглядом пустой зал.

— Здравствуй, его стареющее Величество… — Мысленно проговорил он, обращаясь к театру, к креслам, обитым вытертым от времени алым бархатом, к скрипучей сцене — пятая с краю доска проваливалась под ногой, к занавесу с золочеными кистями, к причудливой лепнине на мраморных постаментах…

И тут он почувствовал Ее присутствие. Странную ауру — чистую, словно бриллиант, сияющую всеми гранями. Но в этом бриллианте чувствовалась трещина. Неведомый раскол. И магия — не земная, а какая-то схожая, но все-таки иная. Бриллиантом оказалась молоденькая девчушка, сидевшая на первом ряду, и во все глаза смотревшая на сцену. Незнакомая, но очень красивая — аж дух перехватывало. Андрей обладал уникальной магией — он читал ауры.

«В такую можно влюбиться…» — мелькнула шальная мысль. Мелькнула и пропала, потому что Андрей чувствовал, что она — не предназначена для него. Но для кого же?! Неужто она — для этого стареющего могущественного мага одиночки, гордым образом, восседавшим возле девчонки. Не похоже. Андрей был для их «магического комитета» как лакмусовая бумажка — он, обладая сверхчувствительностью, «на глазок» определял ауры, а так же магические силы, докладывая вышестоящим магам, которые поддерживали хрупкое равновесие на всем материке. Но такого еще не было, чтобы из других миров перемещались на Землю иные Силы и оставались здесь… Это было запрещено Кодексом и грозило различными катаклизмами. Андрей нахмурился. Нужно доложить «начальству» по всей форме. А потом решить, что делать с «бриллиантом». Уничтожить. Переработать, впитав Силы. Или просто насильственным путем отправить обратно. Да… Жалко девчонку в любом случае. Хотя, может она — легальный гость, и все обойдется?..

***

Театр завораживал. Казалось, что даже стены излучают какую-то свою личную, особенную магию, которую Мэллин ощущала фибрами души. Девушка украдкой оглядывала зал, прислушивалась к доносящемуся из-за кулис шепоту актеров, любовалась алым бархатом занавеса, мраморной лепкой на стенах, неярким, рассеянным светом, направленным на сцену. Люди ходили по залу, усаживаясь на свои места, негромко переговаривались, листали программки. Мэллин тоже уткнулась в свою, чтобы скрыть свое восхищение, казавшееся ей самой слишком детским и наивным.

«Меж двух господ» — классическая пьеса венецианца Карло Гольдони о ловком Труффальдино, который нанялся служить сразу двум хозяевам, в результате чего возникла такая неразбериха, что оба господина чуть не покончили с собой.