спокойно могли выйти за городские ворота, и тогда ищи ветра в поле. Почему нельзя было пережить еще одну ночь, не рискуя ничьими жизнями? Зачем нужна была такая спешка? И все-таки по неведомой и необъяснимой причине четверо “совершенных” предпринимают побег глухой темной ночью или, лучше сказать, совершают некое действие, полное огромного мистического смысла.

Согласно легенде, именно эта четверка избранных и унесла с собой самую существенную часть “сокровищ” непокорных альбигойцев. Но если как и в первом случае, когда двое катаров сумели проскользнуть сквозь вражеские заграждения еще в январе, четверка отважных несла золото и серебро, то остается лишь догадываться, как мало должно было быть этого золота, чтобы его с легкостью можно было спустить со стометровой высоты, полагаясь лишь на канаты и на крепость собственных рук.

Если четверо избранных, которых другие братья специально оставили в живых для того, чтобы сбить с толку святую инквизицию, пожертвовали собой, добровольно бросив свои тела в костер, действительно унесли в ночь с 16 на 17 марта года одна тысяча двести сорок четвертого от Рождества Христова нечто очень важное и особенно ценное, то вряд ли это были примитивные слитки золота или звонкие монеты с отчеканенными профилями сильных мира сего.

Но что же тогда могла уносить с собой во тьму южной весенней ночи отважная четверка нераскаявшихся еретиков? Ведь ради их побега столько людей не задумываясь отдало свои жизни.

Может быть, это были священные книги, рукописи основателей учения, в которых заключались сакральные тайны? Может быть, это были какие-то очень важные реликвии? Во всяком случае, уносимое во тьму никак нельзя было оставлять в руках христиан. Важность того, что навсегда скрылось в горах и лесах Лангедока в ту далекую ночь, была столь велика и несоизмерима даже с ценностью человеческой жизни, что никакой риск, никакой дерзкий и, на первый взгляд, бессмысленный побег просто не принимались в расчет. В той ситуации казалось, что все средства хороши и все жертвы оправданы.

Наверное, таинственная ноша сия была не из легких, и поэтому беглецам приходилось нести ее по очереди. Добрая половина ночи ушла на то, чтобы спуститься на веревках вместе с бесценным грузом с крутой скалы, поэтому, когда ноги всех четырех коснулись наконец твердой поверхности земли, рассвет уже начал неумолимо приближаться. Меняясь через какой-то промежуток времени и осторожно передавая драгоценный груз из рук в руки, нераскаявшиеся еретики ускорили шаг свой по направлению к тому холму, у подножия которого накануне сожгли их братьев и сестер. Если попадался кто-то из праздношатающихся победителей, то приходилось быстро и бесшумно с бесценным грузом в руках прятаться по кустам и ждать, пока вновь все успокоится. Наконец добрели и до костра. Хотели показать оставшемуся от людей пеплу, что их жертвы не напрасны. Может быть, и достали на короткое мгновение из грубой мешковины то, что стоило так дорого. И это нечто, наверняка необычное по форме и неизъяснимое по содержанию, могло на мгновение осветить подножие холма особым, неземным сиянием. Чтобы не привлекать внимания недремлющего ока инквизиции, странники, наверное, торопливо упрятали драгоценную реликвию обратно в мешок и направили стопы свои к тайной тропе, которая вела на самый верх поросшего лесом холма. И лес, наверное, сам расступался перед ними, а тропинка стелилась под ноги, и ни камень, ни корни огромных деревьев не попадались им по пути, дабы не споткнулись несущие, дабы не выронили из грубой мешковины то, что прижимали сейчас к сердцу ослабевшими руками своими. Корни и коряги уходили из-под ног катаров, словно вековые дубы и сосны второпях поджимали их, как поджимает, уступая место, не в меру длинные ноги свои закаленный в боях воин, случайно оказавшийся на празднике в королевском дворце.

А рассвет все приближался и приближался, и все глубже и глубже в чаще лесной исчезали фигуры несущих. И странное дело, пожалуй, и тропинка, словно сама стелившаяся перед убегающими катарами, стоило им только пройти нужное место, в один миг зарастала густой травой, дабы ни один охотник, ни один инквизитор не смогли отыскать и слабого намека на человеческий след, ибо те, кто нес сейчас священную реликвию, по мере пути своего все теряли и теряли человеческий облик, обретая взамен небесное, эфирное тело.

Однако не могли знать бедные катары, что благополучный исход их из осажденной крепости не остался незамеченным. Невидимые, но всегда оказывающиеся в нужный момент и в нужном месте, рыцари Храма помогли осуществиться этому грандиозному побегу. Это они, воины Христовы, вовремя сняли охрану, они втайне следили за беглецами, делая все возможное для успеха столь необычного предприятия.

То, что уносили с собой нераскаявшиеся еретики, было предметом многолетних поисков и самих храмовников, перерывших до основания почти весь Иерусалим.

Куда могли убежать катары со своим священным грузом? Путь их лежал лишь к одному месту, которое было ближе всех к осажденной крепости. Место это называлось Ренне-ле-Шато. С него началось наше повествование. Много веков спустя после той памятной мартовской ночи простой сельский священник окажется на грани безумия, когда судьба позволит ему слегка соприкоснуться с одной из древнейших тайн мира.

Землями в районе Ренне-ле-Шато испокон веков владел род Бланшфоров. Они искренне сочувствовали катарам, и еретики именно там надеялись найти тайное убежище. Однако у Бланшфоров была и еще одна жизнь. Этот род дал миру знаменитейшего Великого Магистра ордена тамплиеров по имени Бертран, который стоял во главе храмовников с 1153 по 1170 год. Благодаря усилиям этого славного рыцаря некогда безызвестная корпорация, напоминающая монашескую общину, приобрела мощную организационную структуру, строгую военную дисциплину, богатейшие финансы и смогла стремительно ворваться в высшие эшелоны власти как во Франции, так и во всем христианском мире.

К сожалению, все эти подробности не были известны бедному Гийому де Ногаре, который в слепой злобе своей даже и предположить не мог, насколько он, катар и “совершенный”, близок ордену Храма и его тайным мистериям. Пожалуй, в этом и заключалась одна из причин описываемой нами трагедии.

VII. Интермедия

Как часто причиной грандиозных событий становится простое непонимание, простое невежество. Бог словно специально запутывает слабый человеческий разум в лабиринтах неразрешимых противоречий. Видно, Богу свойственно трагическое мироощущение. И чем больше страданий, напрасных жертв и разочарований преодолевает человек, тем ближе он к своему Создателю, этому самому великому автору самой