утесам. Мы ускользнули в пустоту и возникли снова у самого гребня.

– Ты что творишь? – прошипела она. – Не отвлекайся! Еще чуть-чуть, и он свалится.

Магия Решайе пульсировала у меня в пальцах.

Это приказ.

Я закрыла глаза, припоминая каждое слово Зерита. «Тисаана, мне нужна победа. Дай мне такую победу, после которой Варнилл со всеми своими высокородными дружками будут дрожать при звуках моего имени. Научи их меня бояться. Любой ценой».

– Нет! – выдавила я.

– Нет? – повторила Эслин.

…Нет?.. – прошипел Ришае.

– Перенеси меня вперед, – сказала я Эслин. – Быстро. Вон туда, прямо за линию фортов.

Большую часть солдат на перевале мы оттянули на себя, но в проход вливались все новые и устремлялись к передовым постам на границе Корвиуса.

– Но нам приказано…

– Я исполняю приказ. Эслин, сейчас же!

После мгновенного колебания она повиновалась.

Мы приземлились у тропинки между утесами. На ней теснились солдаты, плоть и сталь извивались кровавой змеей.

Я не сомневалась, что справлюсь и без утесов. Со всеми. Такую силу дал мне Решайе.

…Они нас не одолеют… – нашептывал Решайе. – …Бей их! Покажи им, на что мы способны!..

«Нет».

Меня трясло. Власть ускользала.

…Почему? Что за слабость при твоем могуществе? Что за мелочность при твоем опыте? Я дарю тебе самое для тебя желанное!..

Солдаты нас не замечали. Они приближались.

– Тисаана! – встревоженно позвала Эслин.

Я подняла руки. Выпустила поток магии и наращивала, наращивала – обуздывая ярость Решайе.

«Если хочешь, чтобы тебя запомнили, – шептала я, – зачем губить зрителей? Ты хотел быть сильным? Я тоже хочу. Как получить силу?»

…Применяя ее…

Магия полыхнула одновременно с натиском Решайе. Я чуть не уступила, но удержалась.

– Становясь богом, – бормотала я, – и оставляя им жизнь, чтобы уверовали.

Голос Эсмариса струйкой дыма развернулся в памяти. «Мертвые не вспомнят твоего имени».

Солдаты наступали на нас.

«Решайе, покажем все, на что способны. Напишем свою историю».

И я ударила всем, что имела, выплеснув магию до крошки, силу до капли. Я выплескивала все в землю, в камень, в воздух. Меня окутало облако алых бабочек.

Сперва я решила, что этого мало. Мне нужен был Решайе. Он медлил, озлобленный моим сопротивлением, не понимая намерений. Но вот он увидел, как столбенеют солдаты.

«Видишь? – зашептала я. – Видишь, как они на нас смотрят?»

Так смотрят не на чудовищ. На богов.

И этого оказалось достаточно. Решайе завладел мной, вливая свою магию в мою с такой силой, что у меня все сжалось внутри. Я не могла ни дышать, ни говорить. Я почти ослепла от окружившего меня сияния.

Могучим порывом ветра я оттеснила солдат назад – назад по расщелине.

А потом я прижала ладони к земле и впервые в жизни ощутила, что она говорит со мной, – ощутила, как вливается в нее моя магия.

Магия вставала волной. Камень шел трещинами.

Кровавые бабочки затмили солнце, окрасили его багровым.

– Давай, Решайе, – велела я.

И Решайе повиновался.

Я исполнила приказ Зерита, обрушила утесы.

Когда рассеялась пыль, солдаты увидели щебень и обломки, завалившие им дорогу.

И меня – с воздетым клинком Иль Сахая и с развернувшимися за спиной кроваво-черными крыльями, заступающую им путь к городу.

Глава 13

Эф

Больше пятисот лет прошло с тех пор, когда, задолго до моего рождения, сидни дружески встречались с вишраи. И еще больший срок мы не открывали свои двери, чтобы впустить в Удел хотя бы одинокого их посланца.

Моя семья и Клинки собрались на верхней, самой широкой галерее Удела – на широком, выложенном серебром скальном уступе. Отсюда открывался прекрасный вид. Лес, за ним болота и далеко-далеко – видно только в ясные дни – очертания высочайших вершин в Доме Камня. Сейчас все это было окрашено кровавыми лучами восхода.

Силуэты моего отца, матери и сестры рисовались на фоне неба, и я невольно отметила, как они хороши собой. Совершенны, как на картине.

Мы услышали их до того, как увидели. Как ветер в лесу: ш-ш-ш-ш-ш-ш.

Но небо было чистым.

Звук усиливался. Ветер превратился в шквал, плащ рвался с плеч, стягивая мне горло, длинные черные волосы матери взвились вороновым крылом. Сестра вцепилась, чтобы не сдуло, в свою диадему. Моя рука нащупала рукоять меча.

Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш…

И вот они повсюду.

Небесную синеву скрыли устремившиеся вверх из-под галереи крылья. Они двигались так быстро и дружно, что на миг показались одним гигантским созданием, черным в тени, забрызганным кровью в свете зари.

А обернувшись, они превратились в облачка цветных перьев – белые голубки, черные вороны, нежная желтизна зябликов. Все это мелькнуло и скрылось за окутавшим их туманом, а когда его изящные клубы развеялись, нам открылись опускающиеся на балкон фейри.

Фейри с прекрасными распростертыми крыльями.

– Матира!.. – прошептала я.

Сиобан поспешно цыкнула.

Я просто не сумела сдержаться. Такое зрелище…

Они опускались идеально ровными рядами, тонкие ткани колебались на их плечах. Последними спустились двое, мужчина и женщина с одинаковыми золотистыми волосами и в особенно изукрашенных нарядах. Расступившись, прибывшие поклонились.

Отец, к моему удивлению, ответил тем же. И мы, потрясенные этим, без колебания последовали его примеру. Я едва успела поднять голову, чтобы увидеть ее прибытие; Шадия, королева Дома Своевольных Ветров. Крылья особенно поражают белизной рядом с ее длинными рыжими кудрями. И золотые зубцы короны на голове.

Она оглядела нас, еще не сложив крыльев. Потом плотно свернула их, и они просто… пропали в туманном облачке.

Она склонилась перед отцом. Бирюзовый шифон складками падал к ее ногам.

– Тиирн Реднахт. Быть принятой в Уделе после стольких лет – честь для меня.

В ее речи слышалось тихое мурлыканье.

– Для меня честь принимать здесь тебя и твой народ, Эсрин Шадия, – отозвался отец.

Мы, два народа, застыли, разглядывая друг друга и напрочь не умея скрыть любопытства. Мы были как нельзя более разными. Все сидни надели лучшие свои наряды – черные как ночь, багровые с серебряной нитью. На кожаных одеждах Клинков были вырезаны истории каждого.

А вишраи одевались… нет, едва ли это можно назвать «одеждой». Казалось, на них накинуты длинные куски некроеной ткани, невесть каким чудом державшиеся на теле. Сквозь оттенки золота, бирюзы, белого просвечивала голая кожа – у сидни такое вызвало бы скандал. Мужчины просто перекидывали через плечо одно полотнище, оставляя грудь открытой. Женщины накручивали ткань на тело, прикрывая – большей частью – грудь и спуская остатки шлейфом.

– Они что, и сражаются в этом? – шепнула я Сиобан. – Одно неверное движение, и все твои тайны наружу.

На сей раз она не