Сентиментальной дамой я никогда не была, а уж тем более сейчас, при исполнении «служебных обязанностей», моя неизвестно откуда появившаяся чувствительность была более чем неуместной.

— Ну что примолкла? — продолжала я наступать.

Но она молчала, теперь уже не глядя на меня, а пряча глаза в сторону.

— Ты что думаешь, он мне так сильно нужен? — Было заметно, что она взяла себя в руки с большим трудом, потому что губы ее подрагивали, а глаза уже начинали поблескивать от появляющейся влаги. — Да ради Бога, забирай, подумаешь, добра-то — Ванька Бахвалов, престарелый алкоголик! Я же его моложе почти на пятнадцать лет, чего мне за него держаться! А вот ты в свои двадцать пять ему как раз подходишь по возрасту! — выдав последнюю фразу, она наконец всхлипнула.

Видимо, Вера считала, что «двадцать пять» — это для меня большое оскорбление, так как в восемнадцать лет двадцатипятилетние люди часто кажутся безнадежными стариками. Мне же, напротив, ее комплимент показался очень приятным, так как двадцать пять лет мне стукнуло уже достаточно давно.

— Не в этом дело! — заключила я. — Просто между нами — чувство, а тебя он никогда не любил. Он мне тысячу раз говорил, что эта сопливая малолетка ему надоела, что ты в Постели как бревно и что мозгов у тебя не больше, чем у курицы.

Призадумавшись, какую бы еще сказать гадость, я в результате решила просто промолчать. Слезы уже текли из глаз у девчонки ручьем.

— Ненавижу! — выдавила она. — Ненавижу его, так и передай, слышишь! А ребенок этот мне не нужен, я еще успею аборт сделать, пускай не переживает!

— Ребенок? Странно, а он мне об этом не говорил… А ты не врешь?

Я опешила. Так Вера, оказывается, была беременной. Похоже, оскорбления придется оставить при себе, в конце концов, ничего плохого лично мне эта девица не сделала. На мой взгляд, подготовительный этап пора было заканчивать и приступать к этапу основному — а именно, к выяснению вопроса о местонахождении Бахвалова.

— Какой смысл мне тебе врать? А он ничего не знает, потому что я сама о беременности узнала только две недели назад, а его последний раз видела… — она всхлипнула, — уже больше месяца прошло, как он ушел.

Едва услышав эти слова, я поняла, что девушка не врет. Она была слишком юной, растерянной и испуганной для того, чтобы в создавшейся ситуации найти в себе мудрость и хладнокровие. И это меня просто убило — похоже, последняя ниточка, которая могла бы повести меня к Бахвалову, оборвалась. А она между тем продолжала:

— Сволочь, хоть бы жене позвонил, если уж обо мне не думает. Она ведь его разыскивает уже две недели, в милицию заявление о пропаже написала, я сама по телевизору объявление о розыске слышала. Да и я тоже уже все, что можно, передумала. А он, оказывается, живет себе спокойненько…

И она разрыдалась. А я молчала, соображая, что же мне теперь делать.

— Вера, а когда он от тебя ушел? — осторожно спросила я, когда ее рыдания затихли.

— Месяц назад. А почему ты спрашиваешь, он разве не к тебе ушел?

Я неопределенно покачала головой и задала следующий, еще более странный и подозрительный, с точки зрения Веры, в сложившейся ситуации вопрос:

— И ты не знаешь, где он может быть?

Наконец до нее дошло.

— Так он что, не с тобой?

— Я его тоже почти месяц не видела.

Выражение Вериного лица в считанные секунды переменилось. Теперь она смотрела на меня уже не как на соперницу, а как на союзницу, и в этом не было ничего удивительного. Ведь две женщины могут вести войну не на жизнь, а на смерть за обладание мужчиной, но в тот момент, когда этот самый мужчина оказывается в опасности (а сейчас Вера уже была уверена, что с Бахваловым что-то случилось), они объединяются, забыв на время о том, насколько сильной была их взаимная неприязнь. Объединяются для того, чтобы спасти от беды и оградить от неприятностей мужчину.

Все вышесказанное я не могу отнести к своим личным наблюдениям — опыта подобных ситуаций у меня не имеется. Просто не так давно в одном из дамских журналов я прочитала статью какого-то психолога, который рассуждал на тему взаимоотношений соперниц в критические моменты жизни предмета их раздора. Сейчас своим поведением Вера являла наглядный пример справедливости умозаключений того самого психолога, и это было мне на руку.

— Слушай, ты меня извини, я тебе нагрубила, но я была уверена в том, что он у тебя, что он здесь, с тобой, поэтому и не заходит ко мне уже больше месяца. Оказывается…

— А оказывается, что он вообще исчез.

— Наверное, с ним что-то случилось, — предположила я. — Кстати, я сегодня к нему домой тоже заходила. Ни жена, ни брат его понятия не имеют о том, куда он мог подеваться.

— А-а, брат, — протянула Вера. — Вот с ним-то он и ушел от меня в тот день. Сказали, что скоро вернутся, да так и не появились.

— Он ушел от тебя с братом?! — переспросила я.

— Ну да, с братом, а почему ты так удивляешься? Он ушел с утра, сказал, что на рынок, пропадал где-то до вечера, я уж решила, что он снова к своей благоверной решил вернуться, хоть и клялся, что на этот раз между ними точно все кончено и он от меня никогда и никуда не уйдет. А потом пришел вечером вместе с братом, оба навеселе были, забрал свои документы, сказал, что скоро придет, и больше не пришел.

— А зачем ему документы-то понадобились?

— Да откуда я знаю, он мне ничего не говорил, сказал только, чтобы я ему паспорт принесла, я и принесла.

Вот это новость, подумала я. Получается, что братец Бахвалова только прикидывается невинной овечкой — надо же, даже заявление в милицию заставил написать, а сам… Ведь мне он сказал, что не видел Ивана два года. Получается — обманул. А если так, то значит…

Я поднялась с кресла.

— Послушай, Вера, ты извини меня за все то, что я тебе тут наговорила. Бахвалов, похоже, и сам не знает, кто из нас двоих ему нужен.

— Троих, — поправила Вера, — ты про Аллу, его жену, забыла.

— Ну да, — согласилась я, — троих. Да ладно, сейчас речь не об этом. Как ты думаешь, где он вообще может быть? У кого еще можно узнать что-нибудь о нем?

Она задумалась.

— Ты Сивого знаешь? — спросила Вера почти утвердительно, похоже, она не сомневалась в том, что я как близкий Бахвалову