полностью открывшись. Ганс же не собирался медлить. Совершив этот удар, он намеренно запал всем своим корпусом в левую сторону, развернулся на сто восемьдесят градусов, используя инерцию своего тела, и, согнув во время оборота левую руку в локте, а правой кистью обжав левый кулак, с размаху ударил локтём противника в грудь. Удар получился настолько сокрушительный, что террорист отлетел в противоположную стену коридора, основательно ударившись об неё всем телом и головой. От такого удара он чуть не потерял сознание, так как фактически ему одновременно перебили дыхание и сломали несколько рёбер. Последнее, что он успел увидеть перед своей смертью, был летящий на него разъярённый огромный германец с ужасающе злой гримасой, который быстро выхватил правой рукой блеснувший на мгновение двусторонне заточенный кинжал «СС» и с криком «Meine Ehre heisst Treue!» («Майн Ирэ хайс Трóе!», «Моя Честь именуется Верность!») молниеносным ударом в область сердца пригвоздил его к стене.

Дело было сделано, Ганс выдохнул и отошёл в сторону, вытирая пот со лба рукавом, а террорист так и остался висеть на стене в стоячем положении с опущенной вниз головой, из его рта на пол капала кровь. Ганс медленно прошёл до конца коридора и посмотрел сквозь стеклянные двери вдаль в Центральный зал. Там не прекращалось веселье, никто в этот момент даже не подозревал о том, что может происходить всего в нескольких десятках метров неподалёку от них. Ганс был рад и счастлив, что всё так обошлось. Подождав ещё чуть-чуть, он опять сконцентрировался, вернулся и, вынув свой клинок из тела, убрал труп в комнату и закрыл дверь. Теперь оставалось только отправить сообщение на Амундсен-Скотт. Он посмотрел на свои часы, времени было ровно 22:00. Перед тем, как направиться в Центр Управления станции, он бросил свой взгляд на небольшой ровный след на стене от ножа, с которого вниз к полу стекала тонкая струйка ещё не запёкшейся крови его врага. «Однако это было бы неплохо запечатлеть на картине для потомков» — подумал про себя Ганс и медленно направился вдоль по коридору к лестничному маршу.

ГЛАВА XII. СТАНЦИЯ ПРИНЦЕССЫ ЕЛИЗАВЕТЫ

После полученных от Джека Райта инструкций Лу, как и Ганс, понял, что первым делом необходимо позаботиться о способах сохранения своего тонуса во время всего пути до конечного пункта следования. Поэтому он сразу направился к себе в номер, чтобы заварить в термос Пуэра, так как он являлся самым стимулирующим из всех известных сортов китайского чая. По пути он встретил Фрэю и Джонса, беззаботно разгуливающих вдвоём по станции со счастливым видом.

— Лу, куда ты так спешишь, постой! — одёрнула его Фрэя, — расскажи, что там с вами делали? И почему этот вирус нашли только у некоторых из пилотов?

Лу не замешкался, не смотря на обычную внешнюю интеллигентную скромность, он обладал достаточным практическим опытом в ведении двойных стереотипов поведения.

— Там всё в порядке, уверяю вас! Простите, но мне сейчас некогда объяснять подробности, — моя девушка ждёт сеанса видеосвязи, и я уже опаздываю! — быстро протараторил Лу на ходу с озабоченным видом и поспешил удалиться.

— Странно, — удивилась Фрэя, обращаясь к Джонсу, — ни разу не видела его таким взбудораженным.

— Оставь, — спокойно ответил Джонс, — там, наверняка что-то перепутали, спросим потом у кого-нибудь другого.

После официальной части к Лу осторожно и незаметно подошёл Билл Фишер и быстро предупредил его о встрече в машзале. Через семь минут они оба уже стояли там, в самом начале у входа в ожидании Ганса. По той же схеме, выйдя на своём сновигаторе «Red Dragon» практически вслед за ним, Лу преодолел начальный путь от «Амундсен-Скотт» до момента их взаимного углового расхождения по разным курсам следования. И также как и Ганс, вычислив вектор направления по координатам и набрав максимальную скорость, он устремился через Полярное плато к Западной равнине по направлению к станции «Принцессы Елизаветы».

В отличие от маршрута Ганса, через четыре часа погодные условия за бортом сновигатора Лу начали меняться в худшую сторону. Приближаясь к вершине ледового щита Земли Королевы Мод наружная температура начала заметно падать, а вместе с ней начала снижаться видимость из-за поднимающихся хаотичных ветров, гонящих и вздымающих вверх обильные сполохи лёгкого сухого снега. Всё это усугублялось ещё и тем, что Лу в данном районе шёл между расположением злополучного Модуля 57/3 в двадцать третьем секторе и японской станцией «Купол Фудзи». За станцию Лу переживал меньше, так как во-первых, она была гораздо более удалена от направления его следования, а во-вторых, на неё было практически не возможно наткнуться даже двигаясь на самой максимально возможной для этого района скорости, потому что она располагалась на очень большой высоте над уровнем моря, что практически никак нельзя было не заметить, двигаясь по относительно средней равнинной местности и контролируя среднюю температуру за бортом. А вот с Модулем 57/3 как раз напротив возникали очень острые проблемы. Практически с учётом погрешности в показаниях, Лу мог в любой момент не то, чтобы проехать в относительной близости от него, а просто налететь на полном ходу на блок радио антенных коммуникаций. С одной стороны Модуль представлял собой довольно сжатую по площади конструкцию, и поэтому вероятность врезаться именно в неё сновигатором была очень низкой. С другой — было не известно, насколько хорошо в таких погодных условиях с нестабильной высотой рельефа местности, будет вести себя ультразвуковая локация, и сможет ли Лу заранее выявить угрозу опасного сближения с объектом впереди по курсу. Естественным при этом являлась и угроза собственного обнаружения Лу координатором террористов, но лично он в этом случае рассчитывал именно на то, что при столкновении разнесёт своим сновигатором антенный модуль до уровня критических повреждений, которые в дальнейшем сделают невозможным продолжение связи главаря террористов со своими агентами, а остальное в случае такой катастрофы было для него уже не так важно. Ситуация была очень тяжёлой, провести контрольную обсервацию было абсолютно невозможно. К тому же Лу никогда ещё не был в этом районе и суровые погодные условия вдобавок ко всему остальному критически начинали сказываться на его психологическом состоянии. Приблизительно в это же время, когда в приглушённом эфире начали стихать переговоры пилотов, диспетчеров и техперсонала стартового полигона станции «Восток» в связи с финишированием первого турнирного заезда, Лу услышал нестандартный для радио эфира родной китайский язык, явно смодулированный ботом. Он сразу же сделал рацию погромче и прослушал сообщение: «Китайскому всаднику! Китайскому всаднику! Для обнаружения врага, используй пожарную тревогу в его логове!» После чего