Нина переносила жару гораздо лучше отца. Полпреда сразу окружили учителя, и ему пришлось что-то говорить, то и дело дергая себя за галстук От пота, солнца и дезодоранта шею его обметало какой-то розовой сыпью, и Панков все время норовил ослабить узел. В конце концов он плюнул на приличия, сдернул галстук, обернулся и замер.

Рядом с ним, буквально в двух метрах, стояли две женщины в черных траурных юбках и тщательно увязанных на голове платках. Одна из женщин, постарше и пополней, держала на руках довольно причмокивающего грудничка. За другую цеплялся восьмилетний мальчик, и перед ними стояли еще двое – мальчишка лет одиннадцати и девочка чуть помельче. Чуть поодаль беседовал с охранником Магомедсалих. Вторая женщина – высокая, стройная, в черном платке, отороченном тонкой полоской белого кружева, была та самая девушка, которую Панков видел в доме Ниязбека.

Она повернула голову, и Панков снова увидел перед собой точеное бледное лицо с темными вишнями глаз и пушистыми невыщипанными бровями. Женщина несмело улыбнулась, а Панков стоял как дурак и смотрел на нее, как солдат в казарме смотрит на фотографию кинозвезды. Ее не портило ничто – ни черная одежда, ни слишком густые брови, ни короткие ногти на узких, по-детски беззащитных пальцах. В этой своей одежде она казалась как жемчужина в раковине, и Панков понял, что ему страшно хочется раскрыть створки раковины и добыть жемчужину.

– Вы меня не помните? – спросил Панков. Галстук по-прежнему болтался в его руке, и Панков проклял все на свете, когда сообразил, что эта паршивая розовая сыпь видна под расстегнутым воротничком.

– Помню. Не так много русских было у нас дома в тот день.

– Я… Владислав. Владислав Панков. А как вас зовут?

– Аминат.

– А вы…

– Это Фарида, – сказала девушка, показывая на женщину с грудничком на руках, – жена Ниязбека. Я его сестра. А это его сыновья. Шамиль и Джамалудин.

Панков не смог сдержать вздох облегчения. Он боялся, что вторая женщина тоже будет женой Ниязбека. Половина браков в республике заключалась по шариату, безо всякого штампа в паспорте. Любой состоятельный человек, если хотел, брал себе вторую и даже третью жену.

– А чем вы занимаетесь? – спросил Панков.

– Я аспирантка ТГУ. Кафедра математической логики. Вообще-то я программист.

«А Ниязбек знает, что такое математическая логика?» – чуть не ляпнул Панков и вовремя прикусил язык. Ниязбек, в конце концов, ходил без бешмета и без черкески с газырями. Очень вероятно, что он умел даже пользоваться компьютером.

Один из охранников тронул за плечо Магомедсалиха и что-то тихо проговорил. Магомедсалих резко обернулся.

И в эту секунду Панков увидел его словно в первый раз. Не абрека, не министра (хотя бы и бывшего), не спортсмена.

Он увидел загорелого, статного парня с накачанными мускулами, выпирающими из короткой белой рубашки с расстегнутым воротом, с лукавыми глазами и с лицом, красивым мужской беспощадной красотой. Даже нос у него не был сломан, несмотря на крайнюю жестокость избранного им вида спорта. Холостого – иначе бы Ниязбек не послал его в школу сопровождать свою семью.

И свою незамужнюю красавицу сестру.

Панков решительным жестом сунул галстук в карман пиджака и застегнул верхнюю пуговицу рубашки. Слишком тугой воротничок охватил шею, как удавка.

– Здравствуй, Магомедсалих, – сказал полпред, – как чемпионат?

– Выиграл, – отозвался бывший министр строительства, и Панков вдруг вспомнил, отчего у него не сломан нос. «А я никогда не давал по нему бить», – объяснил Магомедсалих в интервью.

* * *

Четвертого сентября Панков приехал в гольф-клуб. Жара спала, сыпь прошла, и он прошел пять лунок, расслабившись и забыв обо всем на свете среди волшебного по красоте пейзажа и скал, обрывающихся идеально подстриженной лужайкой.

На шестой лунке его поджидал министр информации. С тех пор как президент Асланов и его сын стали играть в гольф, все высшее начальство в республике играло в гольф. Министр информации весил сто пятьдесят килограмм и между лунками передвигался исключительно на тележке, но тоже играл в гольф.

Некоторое время они обсуждали подробности турнира между Московским городским гольф-клубом и сборной республики, который был назначен на семнадцатое сентября, и министр наябедничал полпреду о решении кабинета министров. На кабинете обсуждали, кто должен выиграть этот турнир, президент Асланов или полпред, и решили, что турнир выиграет президент.

Отыгравшись и приняв душ, Панков поднялся на открытую террасу клуба. Там было безлюдно: у стойки бара скучал официант в черном, похожий на жука-богомола, да за одним из столиков болтала стайка девчушек.

При виде Панкова девочки замолчали и обернулись к нему, и Панков увидел среди них Аминат. Она была одета скромнее прочих, в черную длинную юбку с красным узором по краю и такую же кофту, но на этот раз волосы ее были без платка и лежали вдоль белого овала лица тугими волнами. Панков впервые видел ее волосы и только сейчас осознал, что Аминат очень похожа на его покойную жену.

– Вы умеете играть в гольф? – спросил Панков.

Аминат смутилась, а другая девушка, в зеленых брюках и белой кофточке, засмеялась и ответила:

– Нет. Но вы нас научите.

В этот момент на террасу вышли два парня с коктейлями для дам. Один из парней был местный, а другой – явно русский, с пшеничными волосами, россыпью веснушек по розовому лицу и с хорошо накачанными мышцами, бугрившимися из-под коротких рукавов спортивной рубашки с надписью «Хьюго босс».

Панков поднялся на второй этаж, где у него была назначена встреча с какими-то карачаевцами, а когда через полчаса он вышел из клуба, увидел слева от себя тренировочное поле.

Парень с пшеничными волосами показывал Аминат, как правильно наносить удар, и надо сказать, что это получалось у него не очень хорошо. Панков играл намного лучше. Наверное, гольф был единственный вид спорта, не считая шахмат, в котором у Панкова был шанс на Кавказе. Аминат стояла рядом, а парень бросал один мячик за другим.

Панков подошел к тренировочному боксу. Он сам себе напоминал стрелку компаса, возле которого включили промышленный электромагнит.

– А Магомедсалих не возражает? – спросил Панков, показывая глазами на пшеничного русского.

В темных глазах девушки заплясали лукавые зайчики.

– Магомедсалих не умеет играть в гольф, – сказала Аминат.

– Ваш приятель – тоже. Вы завтра здесь будете?

– Нет. Я завтра лечу в Москву.

– Вообще-то я завтра тоже в три улетаю в Москву, – сказал полпред. – Могу подбросить.

* * *

Аминат так и не позвонила ему ни вечером, ни утром, но, когда машины Панкова выскочили к правительственному Як-42, он увидел, что перед трапом стоит черный «мерс» со знакомыми номерами.