Наконец, прислуга удалилась, оставив гостя с его спутницей наедине. Сезар прошелся по комнате, прислушиваясь, однако здесь, похоже, ни ему, ни госпоже де Виньоль ничего не грозило – во всяком случае, пока. И подслушать их разговор будет сложно. Сезар подошел к столу и разлил вино по бокалам. Оно заиграло, словно жидкий рубин, и виконт невольно залюбовался этой мелочью, призрачным озерцом спокойствия; а затем, не думая о том более, протянул бокал госпоже де Виньоль.

– Выпейте. Теперь не нужно никуда торопиться.

– О, вы ошибаетесь, – горько откликнулась она и, по всей видимости, решившись на что-то, откинула вуаль и сняла шляпку, открыв чудесное свое лицо и волосы, подобные золотистому водопаду. – Теперь нужно торопиться, чтобы уехать как можно скорее. Каждая минута драгоценна. Пожалуйста, отпустите меня! – взмолилась она, однако даже мольба получилась у нее не жалкой, а прекрасной – то была мольба женщины, знающей, на что она идет. – Вы ведь не злой человек, виконт. Или же мне показалось?

Сезар молчал и все еще протягивал ей бокал; поколебавшись, госпожа де Виньоль взяла хрустальный тюльпан и отпила рубиновой жидкости. Ее руки тряслись, и она едва не расплескала вино на платье.

– Незачем вам сидеть там, в углу, – произнес виконт негромко, указывая на кресло перед камином. – Вот сюда, прошу вас. Вы согреетесь и перестанете дрожать.

– Я дрожу вовсе не от холода, – возразила Флер, однако подчинилась и пересела. Теперь она вся была ярко освещена, и Сезар в который раз отметил, как прозрачны ее глаза и какой нежный фарфоровый оттенок имеет кожа.

– Вы сейчас расскажете мне, почему так испугались.

– Разве вам неясно? – попыталась она уйти от ответа.

– Ясно, но не все. – Сезар отставил свой бокал и, прислонившись к каминной полке, достал из кармана сюртука письмо. – Вы ведь принесли это моему другу Анри, сударыня. Тому самому господину Жиффару, знакомству с которым так радовались несколько дней тому назад! – Он прищурился. – Что же, мне сразу обвинить вас в вероломстве, или же вы объяснитесь все-таки, дав мне вновь повод вас уважать?

Госпожа де Виньоль медленно покачала головой.

– Я… я не могу.

– Это не так сложно, сударыня. Всего лишь несколько слов, чтобы я уяснил суть дела.

– Я не могу вам сознаться, поймите же!

– Нет. – Сезар, которому начало надоедать все это, повысил голос: – Не желаю понимать и не буду. О чем мы спорим, госпожа де Виньоль? Вы не выйдете из этой комнаты, пока не дадите ответы на все мои вопросы. Вы это знаете, и я это знаю. Давайте не будем увязать в бесполезных препирательствах.

Она молчала и смотрела на него; вздрагивали завитки волос у ее висков, и казались совсем бледными и бескровными губы. Зато щеки от тепла и выпитого вина слегка порозовели, и сейчас госпожа де Виньоль напоминала Венеру с картины Боттичелли.

– Вы… я не знаю вас, почти не знаю, – произнесла она тихо.

– Только это и останавливает вас?

– Ах, вы же видели, на что они способны! В вас стреляли!

– В меня? – зацепился за эти слова Сезар. – А не в вас?

Госпожа де Виньоль покачала головой.

– Нет, ваша светлость. Думаю, что меня не стали бы убивать, и я совсем не рассчитывала, что станут. Когда он… когда он пригрозил мне… – Она сглотнула и отвернулась, и слова, готовые прозвучать, так и остались невысказанными.

– Вам угрожали, – удовлетворенно произнес Сезар. – Я так и предполагал.

– Вы думаете, что я делала это не по своей воле? Доставляла эти письма, я имею в виду, – печально усмехнулась госпожа де Виньоль. – Ах, если бы. Вернее… Я не знала, что в них. Не знаю и теперь.

– Хотите прочесть? – Сезар протянул ей письмо. Вдова немного подержала его в ладонях, затем быстро вскрыла и пробежала глазами по строкам. Испуганный вздох вырвался у нее, и она прижала руку к груди.

– Боже! Я и не думала… Он сказал мне, что это всего лишь тайные послания, и он не хочет, чтобы меня кто-то видел, и в этом нет ничего плохого…

– Вас обманули? – спросил Сезар, внимательно вглядываясь в ее лицо. Если она не лжет ему сейчас, если не играет искусно, тогда с нее можно будет снять все подозрения – и как же хорошо от этого сделалось на сердце! – Чем вам угрожали?

Ее губы дрогнули, и глаза стали льдисто-огромными, как будто в них стояли слезы, но она не заплакала.

– Разве я могу довериться вам? – прошептала госпожа де Виньоль и добавила уже громче: – Я никому и никогда не могла этого открыть! И вам, почти незнакомцу…

– Разве я давал повод усомниться в моей чести? – мягко вопросил виконт де Моро.

– Нет. Пока еще нет. Но люди могут казаться совсем не теми, какими хотят предстать.

– Как вы.

– Да, как я! Вы не знаете…

– Самый простой способ от этого избавиться – это рассказать мне уже, – заметил виконт несколько раздраженно.

– Вы будете презирать меня, – сказала госпожа де Виньоль твердо.

– И что? Вам так важно мое одобрение? – Сезар чувствовал, что они говорят не о том, и все же всей душой желал услышать ответ.

– Важно. Вы человек великодушный и честный, во всяком случае, я так думаю о вас. Я не хотела бы подвергать вас опасности, и к тому же… к тому же, вряд ли вы сможете относиться ко мне так же хорошо.

– Хватит, госпожа де Виньоль. Сколько же можно! Что вы сотворили такого, что я буду вас презирать?

Она посмотрела на него своим прозрачным взглядом и сказала просто:

– Я убила своего мужа.

Признание повисло в воздухе, как повисает дым от сигар; молчание, установившееся следом за произнесенными словами, было таким глубоким, что, казалось, отзывается колокольным звоном – и лишь через миг Сезар понял, что это и есть звон, еле различимый. Наверное, в деревенской церкви призывали к вечерней службе.

Госпожа де Виньоль отвела взгляд, будто не в силах смотреть на собеседника, и глядела теперь в огонь. Руки ее, державшие бокал с вином, казались безжизненными и напоминали мертвых птиц.

– Вы убили своего мужа, – повторил Сезар, – Жоффруа де Виньоля, так?

– Откуда вы знаете его имя? – отозвалась она, не глядя на виконта. – Я ни разу не упоминала его при вас.

– Я умею узнавать то, что мне нужно.

– Я вижу. Значит, вы все знаете обо мне?

– О нет. Знай я о вас все, разве говорили бы мы сейчас тут?

– Так чего вы ждете? Посылайте в Париж за полицией, и они посадят меня в камеру, а затем… что делают с мужеубийцами?

– Вас не должно это волновать, – негромко сказал Сезар, – если вы не желали, чтобы он умер.

– О нет, я желала! – Глаза ее сверкнули, и она вновь посмотрела на виконта – на сей раз такая яростная, такая огненная, что никогда ее нельзя было бы заподозрить в трусости. – Я желала этого больше всего на свете! Как я ненавидела его, если бы вы знали!