class="p1">Феликс ожидал скандала, криков, вздыбленной шерсти и хвоста трубой, но кошечка только тяжко вздохнула, выпрыгнула в приоткрытое окошко и быстро затерялась кустах.

Он остался один на один с мыслями об очевидном факте своей скорой насильственной смерти и размышлениями об устройстве магических заградительных сооружений. Еще раз посмотрел на крепко сросшиеся кусты, покрытые густым ковром дикого винограда. Потом на экран нетеряшки.

Навигатор упрямо показывал, что Феликсу нужно ехать прямо по дороге. Но дорога вильнула в лес. И не просто в лес, а оборвалась у его края, поднырнула под корни густо разросшегося терновника, плотно увитого диким виноградом. Сразу за ним шумели голыми зимними ветвями небольшие, в три-четыре человеческих роста, молодые дубки с редкими неопавшими желудями.

До конечной точки оставалось метров десять: на карте просматривались несколько строений, ведущая к ним дорога и даже иконка маг. заведения с изображением лохматого куста и надписью «Метлы и Метелки» на русском языке.

— Продолжайте движение, — прошелестел навигатор, поворачивая карту, чтобы Феликсу было поудобнее.

— Легко сказать, — ответил он нетеряшке.

Зинаида скинула ему координаты Луизы, но не учла одного — они открылись только на карте Министерства Магии. Карта была магической, Феликс — нет.

На обычной человеческой карте тут был глухой лес, который очень натурально шумел перед капотом.

Феликс вылез из машины, подошел ближе к кустам. Вблизи стена показалась ему больше похожей и не на лес даже, а на стенку корзины, сплетенную из шипастых ветвей и покрытую сверху сетчатым чехлом, связанным крупной вязкой из стеблей винограда.

«Может, я должен через эту стену перелезть?» — подумал Феликс и подергал на пробу толстый, уже одеревеневший виноградный стебель. Посыпались сухие веточки и листочки. Сверху, в такт движениям Феликса, закачались верхушки дубков, намекая, что виноград тянется через терновый подлесок к их крепким стволам.

От идеи с перелезанием быстро пришлось отказаться. За первым слоем терновой «корзины» оказался такой же плотный подлесок.

Феликс вернулся потертое водительское кресло и постарался думать логически.

«Будь я магом, что бы я делал?»

Пример у него был — пушистенькая Катерина запросто сиганула в терновую стену.

Феликс решился и аккуратно, на нейтралке, пополз к лесной завесе.

— Продолжайте движение, — подсказал навигатор.

Робкие попытки Феликса двигаться вперед он не заметил, отметка на карте, обозначающая машину, с места не тронулась.

— Да еду я, еду, — пробормотал Феликс, следя за передним краем машины.

Граница была все ближе. Вот уже первые листочки легли на серебристый капот. Легли вторые, третьи, легли первые ветки, упали несколько виноградных плетей. Испуганными змеями они поползли в стороны. Они же заскребли по дну, Феликс ударил ногой по тормозам. Форд скрипнул и замер, растения — тоже.

Стажер вылез осмотреться.

Авто на добрые полметра погрузилось в мешанину шипастых веток и винограда.

Они не обломались, как он подумал по-началу, а раздвинулись в стороны, вторя изгибам машины.

Сейчас они не двигались и выглядели, будто вот уже лет десять растут вокруг старенького форда, забытого одиноким грибником, съеденным последними в этом цивилизованном регионе волками.

Под машиной Феликса ждала похожая картина. Ветви пропускали машину вперед — изгибались вокруг колес и дна, провисали, растягивались, срастались и трескались. У самой земли успели порасти мелким зеленым мхом!

«Что-то новенькое», — отметил Феликс и потрогал причудливо изогнувшуюся в местах касания с машиной виноградную плеть, по которой минуту назад он думал лезть наверх.

Понимать, как это работает, Феликс не понимал.

Но очевидный факт принял и поверил: машину, выданную в Министерском гараже, зеленая стена потихоньку пропускает, его вне машины — нет.

Феликс еще немного поизучал растительно-магический феномен, немного поборолся с желанием въехать в него на максимальной скорости — «Успеет оно быстро расползтись или засосет и будет медленно выплевывать на ту сторону?» — вернулся в машину и неспешно поехал дальше.

Упругие терновые ветки и плети винограда поползли навстречу, зашелестели листьями и обняли печально скрипнувший фордик, пропуская его и Феликса внутрь.

Он прополз указанные в навигаторе десять метров по живому коридору, прежде чем ветки расползлись и выпустили его на лесную опушку.

Он обернулся, но ветви уже сомкнулись и замерли.

Хотя нет, снова зашевелились! Из переплетенных терновых зарослей высунулись два любопытных черных носа, а за ними — рогатые головы с не менее любопытными живыми глазами.

Олени быстро удовлетворились осмотром и исчезли в чаще.

Феликс откинулся на сиденье.

Приехал.

На краю полянки возвышался большой деревянный дома в два этажа.

Дорога снова появилась, но ехать по ней было некуда. Она обрывалась, теперь уже окончательно, у ствола исполинского дуба, распиленного вдоль. Когда-то великан имел в обхвате пару метров, сейчас от него остался массивный обрубок, который использовали вместо летнего стола.

На его грубо стесаной вершине стояло большое жестяное ведро и восседала Катерина Ивановна собственной персоны в компании беловолосой девушки. Они о чем-то неспешно беседовали, Катерина распушила хвостик — беседа была эмоциональной. В руке девушки холодно блеснул металл. Феликс замер, но через мгновение понял: это не оружие — незнакомка водила по меховым бокам странным устройством, предназначенным, очевидно, для приведения шерсти в пристойный вид.

— А вот и он, — мрачно объявила Катерина, когда Феликс вылез из машины.

Звучало обвиняюще-обличающе. Будто кошка была вовсе не рада воссоединению со своим верным напарником.

Беловолосая подняла голову, кивнула, чтобы подошел.

Вблизи она выглядела на тридцать — любимый возраст у женщин-магов: ни следа наступающей старости, но и намеков на юношескую наивность тоже нет.

Блестящие белые волосы с холодным стальным отблеском убраны в высокую прическу из переплетенных кос — не понять, какой длины. Нежно-розовые губы, легкий румянец на щеках. А глаза! Светло серые, будто светятся изнутри.

Показалось на мгновение, что промелькнула легкая прозелень, но... так быстро, так неуловимо сменился оттенок! В сравнении с горящими изумрудами Катерины это показалось отражением зеленой травы, бурно растущей вокруг, несмотря на середину зимы.

Она была ошеломляюще красива дикой, нечеловеческой красотой лесной феи.

«Не фея. Ведьма. — поправил себя Феликс и неуверенно улыбнулся хозяйке леса; вспомнилась не к месту заезженная фразочка, что ведьма от феи отличается только настроением. — У меня вообще — кошка».

Беловолосая улыбнулась в ответ, продолжая водить по Катерининой шерстве странным устройством, похожим на бритву или машинку для стрижки. На внешний вид замавскированного агента машинка оказывала неожиданно положительный эффект — кошка снова белела, волоски укладывались один к другому, радостно поблескивали. Глаза Катерины поблескивали печально, но она стоически выносила экзекуцию.

— Мария-Луиза, — у лесной феи оказался яркий, сочный