выглядела соблазнительно, ибо подчеркивала каждое свое телесное достоинство. В руках женщины я увидела небольшой чемоданчик, какой рисует кинематограф киллерам. Она, как и я поняла насколько неловкая между нами пауза, и спустя секунду произнесла бархатным голоском…

— Сделаем тебе укороченный боб с косой челкой и покрасим в темно-каштановый цвет с отливом на «красное дерево».-женщина облизнулась.

— Боб…красное дерево, простите, но Вы кто? — удивилась я обернувшись посмотрев на часы. — уже поздно, и Вы от «Пандоры»?

— Вика тебя не предупредила? — женщина покачала головой. — я ее мама.

— Ох, как же неудобно. — я торопливо отворила дверь. — так некрасиво с моей стороны.

— Ничего страшного. Когда моя дочь пропадает на ночном эфире она похожа на аквариумную рыбку. — женщина сделала неторопливый шаг вперед и ее волнистые волосы чуть приподнялись от движения. — красивая, но не слишком внимательная с памятью в три секунды, а ведь я ее просила. — она прикоснулась к своей шее ладонью и я увидела на запястье золотой браслет. — просила ее предупредить тебя, что зайду. — она оглядела комнату и улыбнулась при виде разбросанных бумаг на постели. — вижу, тебя уже снабдили этими «пошленькими» бумажками. Ладно, я не могу указывать дочери на эти нюансы, раз она до сих пор помогает женщинам. Видимо, таково ее призвание. Так, о чем я? — женщина посмотрела на свой чемоданчик. — меня зовут Елена. — улыбнулась она и личико обрело милые ямочки.

— Нина, очень рада знакомству. — улыбнулась в ответ я. — Вы тоже участница «Пандоры»?

— Кто? Я? — женщина не сдержала смешка. — прости, но взрослая девочка, и со своими проблемами еще способна справиться сама. В организации дочери я оказываюсь небольшую помощь. — Елена поставила чемоданчик на стол, а спустя секунду достала темно-синий фартук. — Вика направляет ко мне новичков, чтобы я дала свою эстетическую и профессиональную оценку их внешности и внесла коррективы. Что поделать, но за свою жизнь я спасла волосы и внешность множествам женщин. — Елена собрала волнистые волосы массивной заколкой в форме павлина. — обычно, новички сами приходят ко мне по наставлению дочери, но сегодня ситуация сложилась немного иным способом, и завтра, меня просто будет на застать в моем кабинете «Пандоры». Поэтому, всеми уговорами и моим милосердием, я решила посетить тебя сама.

— Хотите сказать, что с порога разглядели во мне серую официантку? — я грустно вздохнула.

— Нина, — Елена разложила на столике свои парикмахерские инструменты. — в этом нет ничего зазорного. — она мягко улыбнулась. — многие женщины сами не замечают, как ставят на себе крест, и тогда такой женщине просто необходим человек со стороны, который может помочь. Пока моя девочка руководствуется любовью и своим чутьем поддержки, я орудую ножнИцами и расческой, создавая, как говорит Вика «шедевры Лувра». Что же, если «Пандора» выбрала тебя, значит, в тебе есть та самая бешеная искра, которую моя дочь ищет по глазам. Поверь, завтра ты проснешься совершенно другой женщиной. — Елена улыбнулась. — а пока раздевайся и садись на стул. Думаю, что за пару часов мы уложимся.

В этом круговороте событий я никак не могла понять, как «Пандора» могла следить за мной? Была ли Марина моей приманкой и как далеко могут зайти эксперименты? Впрочем, одно я знала с точностью до 100 % — в моей жизни наступило время решительных действий.

Глава 6

Для фантазий нет правил, но даже «Пандора» велит каждой прибившейся к этой организации девушке выполнять ряд определенных правил. Росс категорично отказывалась от личного мнения ссылаясь исключительно на странную теорию о том, что ее мнение в ряде личных вопросов остается личным и не должно задевать каким-либо образом ее новую подопечную, но в силу индивидуальности подобной организации Росс обещает: сохранение тайны каждой ее новенькой девочки, помощь в проявлении естественного желания быть любимой, помощь в реализации самых сокровенных и смелых фантазий, помощь в естественном желании любой малышки быть желанной партнером и быть важной не только в постели, но и в жизни, и преображение. Все происходящее со мной напоминало мне какую-то нереальную сказку, где я чуть ли ни Золушка, что потеряла туфельку и теперь обязана сама отыскать того самого, кто стал ее счастливым обладателем, чтобы показать, какая женщина досталась вместе с туфелькой этому счастливчику или мерзавцу. Тут как повезет.

Говорят первый шаг самый трудный. Первый шаг…самый первый, когда ступаешь неуверенным движением по земле, когда переступаешь порог школы, университета, работы. Первый шаг, когда подставляешь щеку под нежный поцелуй обожаемого мужчины, и долгое время не можешь отпустить его из своих объятий дабы все твое естество бьется в моральных конвульсиях раствориться в этом славном парне, что стесняется опустить свою крепкую ладонь ниже твоей поясницы, и ты сама подталкиваешь его на смелость, хотя по натуре дикая трусиха. Первый шаг, когда впервые убираешь руки с обнаженной груди, дабы позволить ему насладиться самой настоящей голой женщиной. Первый шаг на пути к твоей самой настоящей капитуляции…твой первый шаг на пути к первому стону помощи, когда дело об утопающих уже давно не дело самих утопающих в собственной беспомощности. Виктория смогла сделать буквально за несколько недель то, что я не могла сделать и за двадцать пять лет своей когда-то серой жизни. Я полностью сдалась ей…перестала сопротивляться. Перестала брыкаться и пытаться гнуть свою линию правильного позволив ей полностью взять мою жизнь в крепкие женские узда. Я приняла помощь женской организации «Пандора». За последнюю неделю я ощутила себя по настоящему желанной. Тогда я понятия не имела, что этот человек станет частью моей жизни…после предательства матери я долгое время не могла доверять, и только теперь сидя в кресле напротив Росс я понимаю, что могу назвать ее не просто своим другом, а самой настоящей подругой с которой могла разговаривать часами обо всем, что так долго ранило, что так долго было на душе, и даже о своих новых ощущениях. Обо всем…такое было только с мамой, но это до того, как она решила обзавестись от меня секретами.

— А что было дальше? — Виктория перекинула ногу на ногу отпив аккуратный глоток мятного, зеленого чая. — что сказал тебе Артур?

— Артур… — проурчала по-кошачьи я поглаживая прохладной ладонью свою шейку, что так предательски покрылась мурашками, а возле уха игриво прозвенели подвески моего серебряного браслета. — он сказал, что ему никогда еще не приходилось работать с такой женщиной, как