– Валентина, как же ты в Рим добралась? – поинтересовался он.

– Меня Миндадори подвёз! – весело откликнулась она.

Ей показалось, что этот ответ чем-то расстроил Антонио, но женщине было не до психологических изысканий. Подъезжая к Аквиле, она заметила, что шофёр делает какие-то знаки, но, не разобравшись, в чём дело, подошла к выходу на конечной остановке.

– Валентина, ты же совсем перестала замечать меня! – вышел он из кабины.

– Да нет, что ты! Просто не поняла, что ты там пальцами вертел.

Ей был симпатичен Антонио – всегда улыбчивый, крепко сложённый, с широкими плечами и крупными кистями рук, на которые она часто смотрела, когда он играючи поворачивал большой руль автобуса. Он излучал ту надёжность и уверенность, которых так не хватало в её прежней жизни.

– Пошли перекусим чего-нибудь. У меня работа как раз закончилась, – предложил он, улыбаясь.

«Почему бы и нет? – решила Валентина. – Проведу ещё один час в приятной компании. Да и не поздно совсем – только начало девятого…»

Он распахнул дверь припаркованной рядом с конечной остановкой машины.

– Прошу!

– А что, надо куда-то ехать? – Новая поездка не входила в её планы.

– Да нет, это совсем рядом с Аквилой. Десять минут, не больше. Хочу тебя в одну симпатичную таверну сводить.

Валентине очень хотелось продлить праздник, но, будучи натурой сомневающейся, она задумалась: почему нельзя пойти в бар или пиццерию тут же, на площади? Зачем куда-то ехать? Но Антонио уже сидел в салоне и выжидающе смотрел на неё через открытую дверь.

Добрались они действительно быстро. Ресторанчик был полупустой. К ним подошёл сам хозяин.

– Всё на ваш выбор, пожалуйста, – опередил его Антонио. – Разных закусок и ваши фирменные блюда.

– Отлично! Желаете вино красное? – Хозяин записывал в блокноте.

– Да.

Как здорово, что ничего не надо решать самой! Не надо копаться в меню, разбирая иностранные слова, стараться заказать по минимуму, чтобы не выглядеть голодной, смотреть на цены и чувствовать себя обязанной, потому что за тебя платит кто-то другой. Она думала, что почти забыла своё советское воспитание и совдеповские замашки, но именно в такие моменты они расцветали в ней буйным цветом.

Антонио налил немного вина. Валентина глотнула и раскраснелась, ноги налились усталостью, а пустой желудок, согретый алкоголем, повелительно заурчал, требуя горячей еды. Совсем было расслабившись, она тут же подтянулась. Услышал он или нет? Она тихонько провела рукой вдоль живота и не выдержала – сделала ещё глоток: такое вкусное было это вязкое рубиновое вино.

Как выяснилось, в этом ресторане не подавали морепродукты – и, поняв, что никаких «морских гадов» не будет, она выдохнула и окончательно повеселела. Столь сочного мяса она никогда не ела! А когда принесли картошку, запечённую в печке, – с поджаристой корочкой, посыпанную розмарином, Валентина сомлела, решив, что Антонио угадывает все её желания. Говорили они не много, и это тоже устраивало женщину: не надо было особенно напрягаться. Покончив с первым, Валентина откинулась на спинку стула и тут же встретила взгляд хозяина:

– Сладкое? Кофе?

– Неси панна-котту с лесными ягодами, – заказал Антонио, снова не спрашивая мнения Валентины.

– Я не осилю, наверное… – попыталась вставить она.

– Не нравится тебе панна-котта?

– Нет, просто очень много всего.

– Значит, попробуешь, сколько сможешь. – Он тут же крикнул вслед удаляющемуся хозяину: – Нам небольшие порции!

Подцепляя ложкой кусочек десерта, Валентина почувствовала, как её разморило, и еле сдерживала неотвязную зевоту. Антонио среагировал мгновенно:

– Устала, наверное?

– Если честно, да. С раннего утра по Риму гуляла.

– Ну и поехали тогда по домам, – ничуть не обидевшись, предложил он.

Валентина чуть было не уснула в его машине и, когда Антонио затормозил, дёрнулась, так и не разобравшись, задремала она или нет.

– Я тебя рядом с площадью высажу, не возражаешь?

– Конечно, нет! Спасибо большое.

Она открыла было дверь, но Антонио придержал её руку и, обняв за шею, поцеловал в губы. Поцелуй длился недолго, но Валентина, которая поначалу думала возмутиться, вмиг размякла.

– Спокойной ночи! – посмотрел ей прямо в глаза Антонио.

Она выскочила из салона в ночную прохладу и всё никак не могла осознать произошедшего. Чтобы прийти в себя, женщина тряхнула головой и глубоко вдохнула свежий воздух итальянской ночи. Перед входом в дом она облизала губы, вспоминая вкус поцелуя. Голова снова закружилась.

В коридоре её встретили озабоченные Бруно с Мирандой.

– Валентина, что случилось, куда ты пропала?! Последний автобус три часа как пришёл.

– Правда? Уже так поздно? – удивилась она.

– Где ты была? Мы же за тебя отвечаем! – Миндадори рассерженно наступал.

– Тихо, тихо, – осадила его Миранда. – Где была, это не наше дело.

– Ну да, «не наше»! Только потом полиция именно с нас будет спрашивать, если что-то случится! – не унимался Бруно.

Валентина тут же почувствовала себя виноватой.

– Меня Антонио, шофёр автобуса с маршрута до Рима, пригласил поужинать. – Она опустила глаза и опять облизала губы.

– Шофёр?! Антонио Казини?! – Миранда и Бруно удивлённо уставились на свою домработницу.

– Ну ладно, ладно, иди спать, – прервала затянувшуюся паузу Миранда. – Устала, наверное.

– Спокойной ночи! – Валентина шмыгнула в ванную комнату.

– Что ещё за гулянки по ночам! – услышала она недовольное ворчание Миндадори.

– Надо мобильник ей купить. Пусть звонит и предупреждает, если что, – предложила Миранда.

– Мобильник это хорошо. Только нечего ей таскаться непонятно с кем! – всё ещё рассерженно бубнил Бруно.

– А чего ты завёлся так, не пойму? Ещё не очень поздно. Конечно, предупреждать надо, но это её свободное время, в конце концов.

– Да, это верно. Только Антонио этот…

Валентина включила кран, и вода заглушила последние слова хозяина.

Связь полностью наладилась, и Лола успела выдать в эфир короткий, но убойный репортаж. Даже вконец разозлённый Капелини не смог ей помешать. Она видела его заострившееся от злости лицо сквозь заледенелое стекло, когда, стоя у вертолёта, рассказывала о произошедших событиях. По возвращении в отель встречи с ним было не миновать.

– Больше никаких репортажей без моего разрешения! А его, уж поверьте мне, не будет! – Длинные пальцы подёргивались, глаза выражали настоящую ненависть.