— Ну не знаю... — Егор закончил с перезарядкой и ткнул в плечи своих подчинённых, указывая им на необходимость того же самого действия. — Отец мне как-то рассказал народную африканскую поговорку. Если крокодил сожрал леопарда — то это ещё не делает его твоим другом.

— Вообще, толково, конечно... — Не зря я давно уже проникся к этому парнишке искренним уважением. Из всех кадетов он меньше всего вызывал у меня желание лишний раз поиронизировать над их стараниями. — Это ты к чему?

— Это я к тому, что... А мы точно с ними на одной стороне? Кто знает, кто там на борту? Может вообще такие же каннибалы, как в этой самой «орде», с которой вы на левом берегу столкнулись? — Юный командир отряда снова высказал вполне рациональное предположение.

— Может и так. Но в любом случае - они не бандитские кореша. И пока мы не попытаемся с ними подружиться — не узнаем. А там — видно будет. — Я присмотрелся в бинокль к ближайшим развалинам и, кажется, заметил движение. — А пока в любом случае, наш враг здесь — ленинские. Значит, их нужно уничтожить. Делаем так...

Глава 8. Вариант "Речвокзал"

Выслушав мой план действий, Егор возразил первым:

— Погоди... Я думал, что ты хочешь полностью снять окружение... Борт, конечно, может улететь. Как только поймут, что им больше ничего не грозит при взлёте. Но, типа, засечём посадку опять...

Досылая в патронник «Винчестера» недостающие заряды, я покачал головой в ответ:

— Может. Но, во-первых... Я, пожалуй, всё-таки не верю в то, что пилот боится взлетать, опасаясь получить в борт такую же ракету, как и мы. Ленинские бандиты хоть и отмороженные твари, выжившие в мясорубке первых месяцев пиздеца, но ни разу не спецы по этой части. Я вообще удивлён, как они сообразили, с какого конца выстрел производить.

— Ну нас-то подбили! — Белый позаимствовал у меня бинокль и разглядывал окрестности, пытаясь определить другие позиции противника вдалеке.

— Не подбили. Попали-то под днище. Потому нас и перевернуло. Значит, целиться не умеют. И это при том, что мы были почти вплотную. И ехали черепашьим темпом. А вертушка их к себе близко не подпускает. Не знаю, что там у них за стволы, но есть подозрение, что не чета нашему «покемону». Целят и бьют гораздо дальше. «Корды», небось. С оптикой. Поснимали с армейских бортов и прикрутили на свою тарахтелку. Короче, на таком расстоянии, хрена с два они по нему попадут. И пилот об этом знает.

— Так чего ж тогда не улетает? — Пух был занят тем, что вымазывал слякотью белый защитный комбинезон, позаимствованный в запасниках НИИ «Микроб». Камуфляжных вариантов в лабораториях, само собой не нашлось. И, пользуясь случаем, смекалистый пацан пытался хоть как-то свести на нет демаскирующий фактор.

— Заправиться не успел. Скорее всего, он должен был вернуться в точку вылета. Помните где она?

Пацаны кивнули. А приземистый паренёк, что крыл наш тыл, и которого Егор называл Шотганом, озвучил общую мысль:

— Где-то в Балаково, да?

Я согласно кивнул:

— Оттуда до Энгельса — больше ста километров по прямой. Плюс сюда — тридцать. Если тут он заправлялся прошлый раз и летел отсюда обратно до города химиков, то это ещё полторы сотни. С учётом его кружений над энгельсской промзоной, у него сейчас запаса горючки как раз впритык, чтобы вернуться. Или меньше. И если там, в Балаково, у него нет резерва, то больше он оттуда никуда не полетит. Даже если сможет добраться. А ему всё-таки зачем-то надо периодически заниматься разведкой.

— Ну, допустим, так. А что «во-вторых»? — Егор тоже принялся размазывать грязь по костюму и кивнул остальным. — Маскируйтесь тоже пока.

— Во-вторых, я думаю, что хрена с два мы подойдём к вертолёту достаточно близко, чтобы объясниться. — Закончив с перезарядкой винтовки, я тоже принялся наносить грязь на те части комбинезона, которые ещё не успели измазаться самостоятельно. — Даже если мы покоцаем сейчас тут почти всё окружение, пока эти гопники тупят в своих укрытиях.

— И?

— И потому, если мы не сможем приблизиться к пилоту, то пилот должен сам приблизиться к нам. И при этом, у него не должно быть даже мысли о том, чтобы предварительно перепахать нашу позицию из своих пулемётов. Сечёшь теперь?

— Ага... — Егор, наконец-то, сообразил, зачем нам нужно прорываться именно к тому ангару, на который я указал, когда делился с кадетами своим планом. — Думаешь, там топливо?

— Это ближайшее здание к точке его посадки. — Я забрал бинокль у Белого и всмотрелся в сторону ангара, располагавшегося метрах в пятидесяти слева от вертолёта. — Если бы его резервы хранились где-то ещё — он сел бы поближе к тому месту. Площадок то — вон сколько. Но сейчас он зачем-то именно здесь.

— А если всё-таки расстреляет? — Подал голос Пух. — Нам же кранты, даже если укроемся. Горючка рванёт!

Я покачал головой, одновременно размазывая по головной части защитного костюма сырую глину, смешанную с молодой травой:

— Если бы у него был запасной схрон поблизости — уже бы улетел туда. Не будет он сам себе в ногу стрелять. Да и насчёт «рванёт»... Канистры с бензином взрываются от попадания пули только в кино и играх. Протечек он испугается. Или она. Кто бы там ни был за штурвалом.

Повисла небольшая пауза, в течение которой тишину нарушало только завывание ветра и кашель доходяг, которые бесцельно бродили по полю неподалёку от нас. Кажется, их стало немного больше. То ли их привлёк недавний выброс спор, то ли шум битвы.

Первым молчаливое раздумье нарушил Егор:

— И поэтому ты хочешь пострелять ленинских только для вида? Чтобы пилот понял, что мы на его стороне?

— Нужно чтобы он, как минимум, понял, что мы не с ними. Возможно, он руководствуется той же логикой, что и африканские друзья твоего отца. И увидит в нас всего лишь крокодила, который пожирает леопарда. Но, если мы обозначим свою сторону, то он хотя бы задумается о том, что мы можем быть не настолько опасны для него, как бандиты из Елшанки. А сейчас он любое движение в свою сторону воспринимает как агрессию. И нам к нему без потерь не подобраться.

— Значит, идём по часовой, выбиваем этих мудил вон в