— Зачем? Сам давай отползай!

— Сука... Ползи, тебе говорят!

— Пух, блядь! — Обернувшись, Егор рявкнул на него гораздо сильнее, чем я. — Ты у меня всё лето в наряде по толчкам будешь! Ползи!

— Да ладно-ладно. — Кадет развернулся на пузе и опасливо приблизился, брезгливо косясь на продвигающуюся мимо нас серую бурлящую массу. — Ты чего? Ранило?

— Возьми сок... — Пришлось сделать паузу, пока звучала особо длинная череда выстрелов, косивших первые ряды доходяг. — Пробей дырку и швыряй через толпу в укрепления.

Пока кадет неловко возился с упаковкой рукавицами, отрывая соломинку, прилепленную к ней сбоку, я продолжил инструктаж, перекрикивая сиплым голосом бурление внутри ползущей мимо грибницы и выстрелы:

— Потом вытащи из кармана ранца инъектор и зафигачь мне его в шею. Прямо через одежду!

— Окей... — Пух, наконец, справился с соломинкой, кое-как перехватил её скользкими от грязи руками и проткнул фольгу на верхней части коробочки. — Кидать?

— Кидай!

Размахнувшись, кадет швырнул коробку в сторону останков строений, из которых ленинские вели беспорядочный огонь по толпе заражённых.

— Ох! — Красный фонтанчик выплеснулся на землю позади бойца. И грязно-белый бок его защитного комбинезона медленно начал окрашиваться в тёмно-красный цвет.

Глава 9. Тебя зовут Егор Прохоров?

В такие моменты полезно остановиться и взять паузу на размышление. Или, как говаривал мой бывший начальник, «отпустить ситуацию» - особенно в ответ на вопросы о том, почему мы вынуждены бесплатно перерабатывать по три-четыре часа почти каждый день. Редкостный идиот. Не зря я размазал его по стенке одним из первых. Потому что никто и ничто не даст вам возможности остановить время, и «отпустить ситуацию» тогда, когда ситуация сама берёт тебя мощной пятернёй за яйца и делает своей сучкой, не смотря на слабые возражения. И на самом деле всё будет выглядеть примерно так, как виделось мне сейчас сквозь мутное стекло визора, залепленное грязью и грибной пыльцой.

— А-А-А-А-А-А!!! — Пух орал рядом со мной, перекрикивая и канонаду и работу грибного «кишечника», деловито проползающего мимо нас с ним в направлении брошенной упаковки сока. — Я ранен! Ранен!!!

— Заткнись, блядь!!! — Все пацаны, кроме Юрка, развернулись и поползли к нам обратно. По приказу Егора, пулемётчик снова разложил сошки и нацелился сквозь медленно переступающие ноги толпы жор в сторону развалин.

А из остатков ветхих построек в нашу сторону продолжалась стрельба.

Толпа неумолимо редела. Но теперь тела, подкошенные выстрелами ленинских, образовывали что-то вроде укрытия между нашей позицией и их. Было не ясно, услышали ли бандиты вопли раненого кадета, но видеть нас они пока что точно не могли.

Да и стал бы кто-то вглядываться куда-то под ноги наступающей толпе доходяг, когда за ними прямо на тебя прёт закопчённая махина на восьми ведущих осях. С водружённой на неё ядерной межконтинентальной ракетой. Обросшей гигантскими сморчками, то раздувающимися, то сдувающимися обратно. А ведь у них нет даже костюмов. Только школьные противогазы из кабинетов ОБЖ.

— А-А-А-А... Ай! — Пух, наконец, заткнулся, словив от Шотгана крепкий подзатыльник — коренастый паренёк дополз до нас первым. И тут же принялся распаковывать свой ранец — на такой случай у каждого была припасена упаковка скотча.

— Рёбра болят? Или только по верху прошло? — Заклеивая прорехи в комбинезоне, Шотган пытался определить тяжесть ранения. — Кровь, вроде тёмная, артерий не задело...

— Не знаю! Всё болит! Весь бок! — Пух, почуяв заботу, продолжил истерить с удвоенной силой. — Мне чё, край, пацаны, да?! Только не бросайте меня здесь, вместе с этими! Ай!

На этот раз отрезвляющим подзатыльником его наградил Белый, добравшись до нас вторым:

— Кир ты как?

— Ин... Инъектор... — Язык уже начал заплетаться.

Паренёк всё понял и полез ко мне в карман ранца за славиным чудо-зельем.

— Куда колоть?

Мой сиплый ответ заглушил гул, исходящий со стороны тягача. Оказавшись посреди расступившейся толпы жор, «МАЗ» наехал на участок пашни, усыпанный подстреленными телами. Грибница остановилась и мелко завибрировала, постепенно сдуваясь в размерах. И тут же резко снова распухла, натянув все складки сморщенных шляпок пузырями воздуха. Некоторых убитых жор, валяющихся по обе стороны от вездехода, затянуло под колёса вместе с комьями земли.

После этого грибница стихла и продолжила работать в обычном режиме — медленно раздуваясь и сдуваясь то тут то там. Вперёд за запахом сока тягач пока не двигался.

— Ш... Ш-шея...

Белый каким-то чудом не только смог расслышать моё слабеющее шипение, но и правильно его трактовать. Он быстро снял защитный колпачок и ткнул инъектором мне под маской сбоку. Убедившись, что резервуар опустел, кадет вытащил иглу и принялся заклеивать дырку скотчем. Который как раз освободился после того, как Шотган подлатал им прорехи в костюме Пуха:

— По касательной, вроде... Или навылет. Раз ты не кашляешь, значит, лёгкие не задело.

— Перевязать же надо!

— Хочешь, чтобы мы прямо тут тебя раздели? Под грибочками?

— Нет... Но когда... Где? — Пух вроде подуспокоился, но продолжал ныть. — Я же кровью истеку...

— Прижми локоть к ране. Крепче! — Ко мне вернулся дар речи. — Шот, прилепи ему руку,чтобы сам себе зажимал. Примотай вокруг, а левой пусть автомат тащит.

— Да как же я стрелять буду!?

— Прояви смекалку, боец! — Чувствительность понемногу возвращалась к конечностям — очень захотелось тоже отвесить ему отцовскую оплеуху. — Иные и без рук стреляют!

Но времени на воспитание не было. Выстрелы со стороны укрытий стали редки и через пару секунд прекратились, не смотря на то, что оставшиеся на ногах жоры всё ещё ковыляли в ту сторону, неловко переступая через раненных и убитых сородичей. А тягач всё ещё стоял на месте.

— Перезаряжаются! Самое время атаковать! Егор, давай гранату туда и все разом с длинными очередями — на штурм! — Приподнимаясь, я достал из-за спины свой «калашников» и взвёл затвор. — Пли!

— Ф-Фомп! — Четвёртая граната за сегодня выскочила из широкого дула РГ-6. С такого расстояния было несложно попасть прямо в центр защитных позиций.

— Блеа... — Одновременное восклицание нескольких мальчишеских голосов прервал грохот взрыва, выбросивший из-за пошарпанных кирпичных кладок комья земли и растерзанное туловище какого-то неудачника. Хлопнувшись в нескольких шагах от подступающих жор на землю, тело больше не двигалось, лишь выпуская лёгкий дымок из тех мест, где