Баргер насмешливо взглянул на меня. Его ничуть не задел этот упрек.

— Неужели нельзя совместить одно с другим? Я искренне верю, что Такеру ты будешь полезна. И… мне нужны деньги. Кстати, об этом…

— Я купила билеты сама, — перебила его, зная, что он не упустит случая узнать, откуда у меня вдруг нашлись средства на такие покупки, — бабушка перевела мне часть денег с маминого счета. Она, конечно, до последнего отговаривала меня от поездки, но… она понимает, что в Вейсмунде мне будет нелегко освоиться.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя эгоистом, Лимма. Как-то ты сказала, что я должен целовать тебя в задницу, ибо ты мой счастливый билетик. Готов с этим согласиться.

— Это… — проговорила я, смущенно отводя взгляд, — я была зла.

— Буду тебе должен. Надеюсь, ты понимаешь, что можешь обратиться ко мне с любым вопросом по любому поводу и в любое время?

Говорил он это из вежливости или серьезно, я не знала. Мне было просто приятно обрести в его лице не только талантливого руководителя, но и друга.

— Ладно, Лимма, — вымолвил он, не спуская с моего лица пристального взгляда, — тебе пора.

— Да.

— Как доберешься, позвонишь мне?

— Мне бы не хотелось вас тревожить…

— Лимма, я ведь сам прошу об этом, — он вдруг приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза, — если что-то случится, сообщи мне. У меня нет ни одного твоего контакта, а я бы не хотел потерять с тобой связь, понимаешь?

— Да, доктор.

— Ну хорошо, — некоторое время мы стояли друг напротив друга и молчали.

— Мне пора…

— Конечно, — вымолвил мужчина, медленно отстраняясь. — Не забудь позвонить.

— Так точно, — улыбнулась ему.

Баргер пошел прочь, а я почувствовала, как что-то кольнуло меня в сердце. Вместе с ним отдалялась часть моей жизни, какая-то существенная и важная.

В Каптике было лето, а в Вейсмунде стояла зима. Транспортник вез меня по центральной улице, которая была разукрашена яркими витринами, электронными табло и фонариками. В Вейсмунде все были повернуты на фонариках. Они встречались везде и даже отметились на городском гербе. Если Каптику можно было сравнить с тихим спальным районом где-нибудь на окраине, то Вейсмунд был эпицентром деловой жизни и сгустком развлечений. Несмотря на то что моя семья часто переезжала и мне посчастливилось увидеть много городов, я ни — когда не встречала города, похожего на Вейсмунд. Впрочем, я никогда не покидала родную планету.

На Тардисе все было таким же допотопным, как и там, откуда я прилетела: стационарные телефоны, в больницах оборудование старого образца, не автоматизированные двери. Технологии на далекие планеты Альянса внедрялись довольно медленно, чего не сказать о Земле, где все процессы были давно роботизированы.

Ситайки плохо приспосабливались к перемене климата и часовых поясов. В самый разгар дня я клевала носом только потому, что в Каптике было около полуночи. Холод я переносила с трудом, поэтому сейчас, сидя в отапливаемом транспортнике, не снимала перчаток и вязаной шапки.

Конечно, меня никто не встречал, поэтому Центр биомедицины мне предстояло найти самостоятельно. Впрочем, здесь каждый встречный знал, где он находится.

Я потратила больше двух часов, чтобы прибыть под своды этого воистину грандиозного строения. После многочасового перелета, уставшая, злая и раздраженная, я потащилась ко входу. Словами не передать, как я была рада увидеть охранника, который сообщил мне, что доктор Такер, к сожалению, еще не приехал. Меня вежливо попросили подождать на улице, невзирая на мои заверения, что прибыла я на работу. Ага, ситайка… на работу к Такеру… Аха-ха. Эти мысли были красноречиво написаны на лице охранника, когда он ласково сопровождал меня к выходу.

Итак, я осталась ждать у основания одной из четырех колон, села на бетонную плиту, глядя на широкие ступени, ведущие к дворовой площадке.

Я прождала больше пяти часов и почувствовала себя полной идиоткой. За это время я, разумеется, предприняла еще несколько попыток штурма пункта охраны. И эти попытки не принесли никакого результата. Наконец, я решила, что приеду завтра, а пока озабочусь поиском ночлега.

Я поймала транспортник, уже трясясь от холода и усталости. Когда загрузилась на заднее сиденье вместе с сумкой, водитель попросил закинуть ее в багажник, что я и проделала. Сказать по правде, я даже не смела возмутиться манерами водителя, ибо в Вейсмунде я была точно среди племени диких аборигенов. Мне казалось, что даже местный диалект я понимаю с трудом. Чего уж возмущаться из-за манер инопланетных таксистов?

Когда захлопнула багажник, транспортник пробуксовал в грязи и, оставив меня на дороге, умчал прочь. Вместе с моим багажом, чтоб его!

Теперь моя уверенность в собственном идиотизме только окрепла.

Еще никогда я не попадала в подобную ситуацию: я на чужой планете в незнакомом городе совершенно без денег и документов! Хорошо бы заблокировать счет, иначе суммы, переведенные мне Дейной, уйдут в карман к какому-то засранцу.

Ко всему прочему, мне негде было переночевать.

Темнота быстро окутывала город, зажегшийся миллионами огней и вывесок. Транспортники сновали туда-сюда, пока я брела в сторону полицейского участка (или, как здесь называли, пункта правопорядка), чтобы сообщить о краже. Мне предстояло провести там всю ночь, в одном из кабинетов, лежа на узком твердом диванчике. Мое заявление, разумеется, приняли, и даже напоили крепким кофе. Я прошла идентификацию, подтверждающую, что я действительно Лимма Лессон — полная неудачница из Каптики — и мне было обещано, что завтра меня отвезут в технопарк, где доктор Такер позаботится о моем дальнейшем размещении.

Представить страшно, как я выглядела наутро. Собрав волосы в хвост и поправив измявшуюся толстовку, я натянула куртку, шапку и перчатки. В таком виде меня привезли в лабораторию.

Конечно, я прибыла не к восьми, как полагалось всем добропорядочным работникам. На сей раз Такер был на месте, поэтому охранник, внимательно выслушав полицейских, разрешил мне пройти в кабинет доктора и тихонечко сесть в уголок, пока последнему сообщают о моем прибытии.

Я была так взволнована, что едва соображала. Впрочем, Такер не явился за мной, а передал через одного из лаборантов, чтобы я переодевалась и бегом летела к нему, потому что никто из его новичков не смеет приходить на работу позже его самого, даже если за завтраком у них трижды отказало сердце.

Мне выделили шкафчик, на который никто не удосужился повесить табличку с моим именем, как было у других. Наверняка многие из вновь прибывших ломались еще на испытательном сроке, поэтому никто не утруждал себя подобной ерундой.

Когда я вошла в лабораторию, то обомлела. Меня вели мимо идеально чистых белых столов, стеллажей с инструментарием, биореакторов и инкубаторов, манипуляционных отсеков, пластиковых боксов и криокамер. И я была полностью обескуражена увиденным, вплоть до того, что вообще забыла, кто я и зачем приехала.