Мои щеки заполыхали от ярости и стыда.

Я даже не знала, стоит ли продолжать беседу. Был ли в этом хоть малейший смысл?

— Простите, доктор, но я вынуждена настоять на своем.

Рука Такера, лежащая на столе, непроизвольно сжалась в кулак. Мужчина некоторое время молчал, глядя на меня так, словно у меня на лбу проявлялась надпись: «сумасшедшая».

— Это на чем таком «своем»? — с затаенной яростью пробормотал он.

— Я хочу, чтобы вы ознакомились с моими исследованиями. Я приехала, чтобы показать вам их, и я уверена, они вас заинтересуют.

Он снова молчал. Казалось, мне удалось ошарашить его настолько, что он растерялся.

— Неожиданно, — вымолвил мужчина. — Я, конечно, могу прямо сейчас выставить тебя за дверь, но… Я, пожалуй, повременю с этой мерой. И возможно, у тебя будет шанс, если ты пройдешь испытательный срок… Если пройдешь.

Этот шанс был той панацеей, которая заставила меня просиять.

— Избавь меня от выражения счастья на своем лице, — мрачно проговорил Такер, — потому что первая твоя ошибка станет твоим билетом до Каптики. Я глаз с тебя не спущу, Лессон.

— Как вам будет угодно, доктор Такер.

— А теперь я хочу выпить кофе.

— Черный без сахара. Сейчас будет сделано.

— Да уж, постарайся.

Я вылетела из кабинета, едва не сшибая Гареда, который отирался под дверью, явно и нагло подслушивая.

Несколько дней после этого разговора я занималась только тем, что готовила кофе. Вернее, различные вариации этого кофе. В остальное время Такер просто не замечал меня.

Несколько раз я пыталась пошутить в его присутствии, улыбнуться или попросту сказать: «Как ваши дела?», что, несомненно, выходило мне боком. Когда я напоминала о себе, этот человек становился чересчур придирчивым и язвительным. Ему не нравилось решительно все во мне. Даже стоять рядом он считал ниже собственного достоинства.

«Новенькая, что у тебя вместо мозгов?», «Я сказал синюю папку, а не красную!», «Какого черта ты путаешься целый день под ногами?» — самые приличные из вопросов, которые он мог задать. Иногда он просто игнорировал меня, мог без обиняков процедить сквозь зубы: «Уйди, Лессон!» Зачастую он слал меня к черту одним лишь жестом.

Единственное, что утешало, — моя стажировка худо-бедно двигалась к завершению.

Доктор Баргер, которому я позвонила еще в первый день своего приезда, настоятельно рекомендовал искать к Такеру подход. Но это было сродни блужданию в лабиринте. Кей попросту не желал воспринимать меня всерьез. Иногда я ловила на себе его пристальный, сощуренный, неприязненный взгляд, которым он умел препарировать лучше, чем лазерным скальпелем. И в эти минуты мне казалось, что он читал мои мысли.

Я успела хорошо изучить его команду. Всего четыре человека, включая Гареда и исключая меня и лаборантов. Четыре специалиста, которые понимали Такера с полуслова и с которыми он даже имел обыкновение советоваться. Подумать только, этот титан сходил со своего Олимпа, чтобы посоветоваться с простыми смертными!

Главным в его команде был Велман — человек, которому минуло сорок. Впрочем, ему могло быть и пятьдесят и даже пятьдесят пять. Он носил бороду, был лыс, и посему распознать его возраст было задачей не из легких. Это был именитый ученый, доктор наук и профессор фундаментальной медицины и биологии института Вейсмунда.

Вечно небритый и помятый человек, который иной раз засыпал в кресле с сигаретой в уголке губ, был Лойс. Его айкью зашкаливало, несмотря на то, что он всерьез верил, что сможет просчитать двенадцать цифр в лотерее, которая проходила раз в неделю, и сорвать куш. Никогда бы не подумала, что он блестящий врач в области трансплантологии.

Окружавшие Такера люди были ему бесконечно преданы. Возможно, преданность и являлась главной целью столь тщательной и щепетильной политики отбора претендентов. Такеру был очень нужен биоинженер-техник, но, несмотря на то, что моя специальность полностью отвечала его требованиям, он не желал «принимать» меня. Напротив, чем дольше я оставалась в лаборатории, тем раздражительнее становился доктор.

Я не могла даже подумать, насколько изобретательным он окажется в своей маниакальной жажде от меня избавиться, пока однажды он не крикнул мне:

— А ну-ка, Лессон, иди сюда!

Позвал, как собаку, ей-богу.

— Распахни-ка халат, хочу на тебя посмотреть!

И это средь бела дня, когда вокруг кипит работа!

— Прошу прощения? — вежливо переспросила я, надеясь, что прозвучавший приказ — плод моего воображения. — Вы хотите…

— Хочу на тебя посмотреть. Есть возражения, новенькая? Распахни халат.

Я мельком оглянулась на присутствующих в боксе, ожидая увидеть улыбки, но все чертовски серьезны и заняты делом. Никто особо не обращал внимания на Такера, а уж тем более на меня. Мы стояли и смотрели друг на друга.

— Лессон, ты меня слышишь вообще? — нахмурился Кей. — Тебе что-то неясно?

Я до последнего старалась сохранить невозмутимость. Хотя какого черта?

— Это для тебя проблема, Лессон?

Грандиозная, если серьезно!

— От того, насколько усердно ты будешь выполнять мои требования, — разъяснил мне доктор, — будет зависеть твоя работа. Ты это понимаешь?

— Да, но некоторые ваши требования выходят за рамки.

— Здесь я определяю рамки, — сурово произнес он, — так что? Ты сделаешь то, что я сказал?

Извращенец и женоненавистник!

О, какими эпитетами я мысленно награждала его, пока расстегивала пуговицы. Пусть подавится!

Распахнув в стороны полы халата, я не сдерживала негодующего сопения.

— Какой у тебя размер?

Вот чертов нахал!

Ему интересно, какой у меня размер бюста?

— Определите на глаз, — огрызнулась, уводя взгляд в сторону от его лица, — если это вам так нужно.

Такер некоторое время оценивал представившееся ему зрелище. Впрочем, я была рада, что на мне всего лишь узкие джинсы и футболка. Особо не полюбуешься.

— Я в этом не очень-то силен, Лессон.

— Второй… может, первый… — раздраженно произнесла я, и вдруг… доктор рассмеялся.

И что его так рассмешило, интересно?

О, моему унижению не было предела.

— Ну, раз второй, то иди на парковку, — вынув из кармана халата ключи от транспортника, он перебросил их мне, — подождешь меня в машине, понятно? Она черная. На брелоке кнопочка, Лессон. Не потеряешься?

Я резко запахнула халат, пребывая не то что в недоумении, а в невообразимом ужасе. Я определенно не была готова на подобные жертвы ради науки. Ключи в моем кулаке хранили тепло рук Такера… и я резко положила их на стол, чтобы не чувствовать этого.