Не слишком серьезно относились рыцари и к прочим обетам. Когда-то в помещение госпиталя даже сам Великий магистр входил на правах простого рыцаря. Все свои регалии, знаки отличия и шпагу он оставлял у входа. Сохранилась, а может, придумалась, история о том, как живший на Мальте папский инквизитор явился однажды в госпиталь, не обратившись заранее за позволением. Скандал вышел таким, что пришлось даже вмешиваться коронованным особам. Король Франции официально известил папу о самоуправстве его представителя, и тот был вынужден признать действия инквизитора ошибочными.

В госпитале были все равны. Туда принимали на лечение любого обратившегося человека. И каждый, независимо от вероисповедания или расы, простого или благородного происхождения, дворянин он или раб, имел равные с другими права. Все лежали в одинаковых палатах, получали пищу на однотипных, заметьте, серебряных тарелках. Единственным преимуществом рыцарей была вторая простыня. Теперь же название «госпитальеры» стало весьма сомнительным. Работу в госпитале в качестве простых служителей рыцари начали считать обузой и самой неприятной обязанностью. Да и сами помещения стали таковыми, что трудно было признать их медицинскими.

Посетивший мальтийский госпиталь английский посол в Неаполе Вильям Гамильтон увидел там закопченные потолки, несвежее постельное белье, грязную одежду. Даже проводивший обход врач время от времени прикрывал нос платком от неприятного запаха. Правда, неряшество и расхлябанность не коснулись самих медицинских процедур. В области науки и практики мальтийские врачи могли дать фору европейским коллегам. Например, в Европе еще не помышляли о хирургическом удалении камней из почек, а на Мальте эта сложная операция уже проводилась. Также первыми госпитальеры стали устранять катаракту…

Поразительно, но печать упадка коснулась науки в последнюю очередь. Невольно вспоминается, как стоически выдержали совсем недавний период «раздрая» российские ученые. Казалось, что в нашей стране разваливается все, а в прессе то и дело появлялись сообщения об открытиях и невероятных технических новинках, рожденных в институтах. Как и на какие «шиши» ученые это делали, одному богу известно. Видимо, пытливая научная мысль – субстанция, рядовому человеку недоступная. Вот и на Мальте, несмотря ни на что, адмирал де Фреслен и рыцарь Луи де Буажелен раскапывают и изучают замечательные неолитические храмы. Парижская академия надписей воссоздает отсутствующие буквы финикийского алфавита на основе обнаруженных на острове обломков плит с надписями на двух языках – греческом и финикийском. В Валетте на базе иезуитского колледжа закладывается университет. Кроме рыцарей, туда допускаются и молодые мальтийские аристократы. Именно мальтиец Антонио Вассало, ставший профессором-арабистом, создал первый словарь арабского языка и его научную грамматику. Диплом Мальтийского университета начинают признавать в Европе.

Однако, научно-технический прогресс не мешает Мальте оставаться одним из самых крупных центров работорговли в Средиземноморье. Захваченные в плен турки, египтяне, тунисцы, алжирцы здесь теряли свои национальные отличия и становились просто рабами. Кстати, немалое их количество обслуживало Великих магистров. Невольники набирались из тех, кто был взят в плен во время боевых действий и становился собственностью Ордена. Те же, кому не повезло быть плененным кем-либо из рыцарей на Корсо, по большей части продавались с аукциона. Нередко их покупали европейские царствующие особы. А кого-то обменивали в Северной Африке на таких же пленных христиан. Словом, рынок есть рынок. И закрыл его только Наполеон Бонапарт в 1798 году. Он подарил свободу почти двум тысячам мальтийских рабов, то есть пятой части населения острова. Самих рыцарей там проживало всего от семисот до тысячи человек.

Период «разброда и шатаний» на какое-то время сумел остановить другой знаменитый Великий магистр. И только лишь потому, что это был Эммануил Мари де Неж граф де Роган-Полдю – один из самых выдающихся деятелей в истории Ордена. По значительности его можно сравнить разве что с Ла Валеттом. Этот внешне малопривлекательный, чуть ли не уродливый мужчина буквально через несколько минут уже менял отношение к себе у любого собеседника. Таковы были его обаяние, безупречные манеры и блестящая образованность. Поэтому Роган просто обрастал друзьями, свободно общаясь на нескольких языках, включая местный, мальтийский. Эммануил, хоть и родился в Испании, и даже служил при дворе испанского короля, был сыном опального французского дворянина и образование получил во Франции, в колледже иезуитов. Став рыцарем Ордена госпитальеров, он всегда подчеркивал свою принадлежность именно к французскому языку. Поэтому у него был один, общий для всех членов этой группировки недостаток – нелюбовь к России. Его карьера в Ордене развивалась головокружительно. За десять лет Роган успел побывать и адмиралом, и дипломатом, и достиг высшего чина Великого магистра.

Правда, получил он в наследство от предшественника «небольшой» орденский должок – всего-то 1813 456 эскудо. Особенно катастрофическим стало финансовое положение Ордена после Французской революции 1789 года. В одночасье он потерял свои владения и немалое имущество сначала в самой Франции, а затем и во многих других странах. Фактически Орден находился на грани банкротства. Поэтому финансы стали первой и главной головной болью нового Великого магистра. Отдадим должное и этому редкому таланту Рогана, – астрономический дефицит платежного баланса средневековый «Кудрин» сумел уменьшить за четыре года в пятнадцать раз. Конечно же, как и в наши славные деньки, пришлось идти на непопулярные меры, подняв налоги для всех зарубежных командорств.

Но, кто бы вы думали, категорически отказался платить в казну Ордена повышенные взносы? Милые сердцу Великого магистра французы. Те м не менее, он твердой рукой проводил реформы, отредактировал старые и ввел новые параграфы в устав. Появился даже кодекс Рогана, который исследователи сравнивают с Декларацией прав человека. Магистр всячески стремился истребить невежество в рыцарских рядах и лично читал молодым рыцарям лекции по математике. Благодаря его усилиям на Мальте появилась обсерватория, были приведены в порядок палаты госпиталя…

Однако на всякое действие, как известно, имеется противодействие. И если где-то совершается хорошее, то неизбежно найдется место, где творится обратное. Великий магистр старался оградить Орден от новых веяний, принесенных Французской революцией, но неожиданно оказался втянутым в громкую скандальную историю. На сцене снова появился неутомимый авантюрист Жозеф Бальзамо, которого все знают под именем Калиостро. Мы уже упоминали о суде над этим графом, где он прозрачно намекал на то, что является незаконнорожденным сыном великого магистра Пинто. Газетчики сумели раздуть из этой истории целую антиорденскую кампанию. Дескать, покойный магистр и сам тайно грешил алхимией, поэтому и Калиостро приласкал.

По классическим законам желтой прессы вывод из этого делался такой – мол, Орден не платит налогов со своих многочисленных владений во Франции. Роган, конечно, заявил протест на клевету министру иностранных дел Франции Вержену. Газете «Меркюр де Франс» пришлось извиняться перед иоаннитами. Уязвленные журналисты нанесли следующий ответный удар. Во многих газетах были статьи, в которых говорилось, что от Ордена Франции давно уж ни жарко, ни холодно, так как с Турцией у нее сложились нормальные отношения. Сами же госпитальеры только накапливают свои баснословные богатства.