– После стольких лет на службе в Королевском флоте – немудрено, любовь моя, – наставительно сказал он, улыбнувшись. – Одно из двух: или ты усваиваешь, как работает система, или заканчиваешь карьеру не врачом, а пациентом.

– Да-а? Вот оно что! А я-то думала, все дело в том, что ты вырос в отсталом авторитарном аристократическом феодальном обществе.

– Полностью противоположном стратифицированному, конформистскому, распутному и похотливому социуму сенсуалистов, который вскормил тебя, не так ли? – самым нежным тоном осведомился он.

– Именно так! – с энтузиазмом подтвердила Алисон. В этот момент прозвучал мелодичный гонг, и она со вздохом отстранилась. – Сигнал к обеду. А я, наверное, похожа черт знает на кого.

– Ну, вряд ли черт это знает, – заверил Альфред жену после придирчивого осмотра.

– Теперь Марк с Мирандой наверняка догадаются, что прервали нас в самый неподходящий момент. В следующий раз, Альфред, ты просто обязан проявить больше инициативы. У меня, знаешь ли, есть определенная репутация, которую надо поддерживать.

Когда спустя пару минут они вошли в столовую, ее муж все еще тихонько посмеивался.

– Благодарю вас, преподобный, за то, что вы согласились принять меня без промедления.

– Поверьте, леди Харрингтон, ваша просьба о встрече меня очень обрадовала. Мы, служители Церкви, полностью осознаем важность вашей работы и необходимость сотрудничества.

Лысый мужчина, чью физиономию украшал крючковатый нос (преподобный отец, Первый старейшина Церкви Освобожденного Человечества), деловито продел маленькую ручку Алисон себе под локоть и повел гостью через просторный кабинет. Они находились на третьем этаже собора Харрингтон, в котором, как и в любом другом соборе Грейсона, имелись помещения, специально предназначавшиеся для работы и отдыха преподобного во время его пастырских посещений лена. Усадив гостью в одно из кресел, стоявших по обе стороны полированного кофейного столика, расположенного неподалеку от огромного письменного стола, Салливан собственноручно налил ей чаю. Над серебряным чайником, поблескивающим в свете падавших через огромные, в стену размером, окна лучей, поднимался пар, и Алисон с удивлением раздула ноздри, узнав неповторимый аромат «Солнечной плантации № 7». Удивляться было чему: Салливан не только заранее выяснил, что она предпочитает зеленый чай, но еще и раздобыл ее любимый сорт, считавшийся дорогим даже в Звездном Королевстве и, как она с сожалением успела выяснить, очень редко завозившийся на Грейсон.

– Вам с сахаром, леди Харрингтон? – осведомился Салливан.

Алисон позволила себе улыбнуться. Раз уж он (или кто-то из его сотрудников) не пожалел усилий, чтобы выяснить, какой чай она любит, то и про сахар он, несомненно, знал в точности.

– Да, преподобный, спасибо. Два кусочка.

– Прошу, миледи.

– Он опустил сахар в горячую жидкость, аккуратно размешал и подал ей чашку на блюдце.

– Заверяю вас, миледи: концентрация тяжелых металлов в чае и сахаре не выше той, к какой вы привыкли у себя в Звездном Королевстве.

– Благодарю вас, – ответила гостья.

Она подождала, пока он нальет чашку и себе, и только после этого отпила глоток.

– М-м-м... Восхитительно!

При виде ее искреннего восторга священнослужитель расплылся в широкой улыбке.

Доктор Харрингтон эту улыбку хорошо знала, поскольку постоянно видела ее на самых разных лицах в течение всей своей долгой жизни. Очень многие мужчины получали удовольствие, доставляя удовольствие ей (черт побери, попробовали бы они его не получить!), и все же реакция Салливана ее слегка удивила. Она давно уяснила, что по части галантности мужчины Грейсона могут дать фору обитателям всех миров Альянса, и это не мешало многим из них оставаться чопорными и держаться по отношению к собеседницам покровительственно и снисходительно. Алисон с легкостью ставила на место любого воображалу, и до сих пор ей не приходилось давать окорот кому-либо из местных уроженцев более одного раза. С другой стороны, большую часть проведенного на Грейсоне времени она не покидала лен Харрингтон, считавшийся оплотом «современных и прогрессивных» общественных взглядов. Ну а с духовным вождем планеты, за вычетом его официального участия в церемонии погребения Хонор, ей довелось встретиться впервые.

Таким образом, Алисон не имела возможности составить собственное представление об этом человеке, однако рассказы Миранды (и письма Хонор) характеризовали его как сторонника более консервативных воззрений, по сравнению с его предшественником, преподобным Хэнксом. Разумеется, никто не дерзнул бы утверждать, будто он в качестве главы Церкви не оказывает должной поддержки реформам Протектора, однако на личном уровне он считался куда менее ревностным их приверженцем, чем, например, Говард Клинкскейлс. Доктор Харрингтон полагала, что его консерватизм должен выражаться если не в неприязненном, то, во всяком случае, в прохладном отношении к женщинам, добившимся выдающихся профессиональных успехов и высокого общественного положения. Даже грейсонские врачи, из тех, кто придерживался более консервативных взглядов, как правило, чувствовали себя в ее обществе неуютно. А преподобный, как оказалось, вовсе не был упертым и вел себя вполне непринужденно. И тем не менее она ожидала, что духовный глава Церкви Освобожденного Человечества окажется более... аскетом?

Алисон задумалась, подходит ли это определение. Пожалуй, оно было не совсем точным, но лучшего на ум не пришло.

Так или иначе, Салливан предстал перед ней совсем не таким, каким она его вообразила. Преподобный явно оценил ее привлекательность по достоинству, причем нисколько этого не скрывал. Алисон знала, что он женат – трижды, по обычаю Грейсона – и даже не помыслит о том, чтобы зайти дальше добродушного флирта, однако она никак не ожидала встретить в его лице человека столь жизнелюбивого и «земного».

«Возможно, все объясняется очень просто, – подумала она. – Хонор, – вспомнив о дочери, Алисон ощутила укол боли, однако не прервала ход размышлений, – просто этого не заметила. Бог, конечно, любил мою девочку, но Вселенной пришлось заехать ей кирпичом между глаз, чтобы она осознала наличие в мире существ противоположного пола». В отличие от дочери, доктор Харрингтон прекрасно понимала, что, при всей своей церемонной учтивости и приверженности многочисленным условностям, твердо диктовавшим рамки обращения с чужими женами, здешние скромники – люди ничуть не менее «земные» (удачное определение вызвало у нее смешок), чем ее университетский секс-советник на Беовульфе. Чтобы убедиться в этом, достаточно сунуть нос в ближайший первоклассный магазин дамского белья. Воспитание воспитанием, но мужчина всегда остается мужчиной.

Кстати, это вполне объясняло, почему Салливан проявляет откровенную симпатию к ней. Женщины, похожие на Хонор, наверняка вызывали в нем чувство неловкости, не столько потому, что узурпировали традиционно «мужскую» роль, сколько потому, что сама излучаемая ими аура воспринималась как нечто абсолютно чуждое. Грейсонцам еще только предстояло освоить новый комплекс социальных раздражителей и ответов на них, и, возможно, многие так и не научатся правильным ответам, даже если привыкнут распознавать новые сигналы. А вот блеск в глазах Алисон преподобный распознал безошибочно. И в этой ситуации он чувствовал себя как рыба в воде – до тех пор, пока они придерживались грейсонских правил поведения.