Этого времени хватило, чтобы Зайка осознала: к ней едет мужчина, который оказывает ей недвусмысленные знаки внимания. И она позвала его поздним вечером на рандеву в дом покойного мужа, а ведь не прошло еще и девяти дней со дня его смерти! Это было неправильно и гадко! Зайка тотчас почувствовала себя последней дрянью. Но, как всегда, в нужную минуту она не сумела принять какое-то определенное решение.

Весь этот час она бегала по дому из угла в угол, то хватаясь за телефон, чтобы отменить свое приглашение, то начиная уговаривать себя, что ничего предосудительного в ее поступке нет. Ну, действительно, что тут такого! Ей одиноко, грустно, боязно даже в пустом доме, так почему бы не провести этот вечер в компании человека, пекущегося о ее душевном здоровье?!

В общем, пока она размышляла о нравственном аспекте своего приглашения, визитер явился на порог, с цветами и тортом. Зайка провела его в гостиную, приготовила чай и, распаковывая торт, умудрилась уронить его на пол. Муратов попытался ее утешить и обратить все в шутку. Но Зайка вконец расстроилась.

Они кое-как попили чай, разговаривая исключительно о здоровье ее мамы, о схожих случаях из его практики, о наилучших условиях для стабилизации состояния пожилой женщины. Потом разговор перекинулся-таки на запретную тему, касавшуюся личной жизни Зайки. И тут ее прорвало, как когда-то перед подругами. И она вывалила на бедного Муратова подробности своего нелепого брака. И, что гораздо хуже, она заявила, что пыталась избавиться от мужа!

– Вы меня жалеете, я вижу, – неслась она по волнам признаний, – а я недостойна вашей жалости! Я сделала такое, что заслуживает вашего презрения, да, да! Я – подлая, мерзкая гадина! Вместо того, чтобы забрать маму и уйти из этого дома, я доводила себя до исступления, живя с нелюбимым человеком. Он мучил меня, унижал своими подозрениями, слежкой и скандалами, а я, как устрица, пряталась в раковине. И, в конце концов, решила убить собственного мужа!

Стараясь не смотреть в глаза Муратову, она рассказала ему о той памятной пьянке с подругами, которая закончилась колдовским обрядом. Она ожидала, что он сейчас молча встанет и уйдет. Или скажет, что по таким, как она, психушка плачет. Но вместо этого Аркадий усмехнулся и заявил, что это – полная чушь.

– Спонтанное дилетантское колдовство по пьяной лавочке не могло убить вашего мужа, – заявил он.

– Скажите, что вы просто не верите в колдовство!

– Я, Зоя, верю в профессионализм, помноженный на талант. Эффективно колдовать, как, впрочем, и лечить, и учить, или строить и готовить и прочее, могут лишь те, кто был одарен таким даром от природы, а потом учился своему мастерству не покладая рук.

– Но как вы не понимаете! Оно сработало! Уж не знаю, почему, но все наши мужики один за другим принялись умирать! Сначала в аварию попал Василий, потом – несчастный случай с Михаилом, затем погиб в пожаре Пашка… Что скажете? Как это объясните?!

– А остальные двое? Всего неугодных вам мужчин было пятеро, я правильно сосчитал?

– Не ерничайте! Мы еще просто не выясняли, что там с ними случилось! Быть может, и их тоже нет в живых!

Но все эти ужасы Муратова почему-то не впечатлили.

– Вы все находились в состоянии алкогольного опьянения. Каждая из ваших подруг испытала сильнейшее эмоциональное потрясение, и не одно. Если я вам расскажу, что происходило с вашими организмами с точки зрения медицины, вы поймете, что колдовство – это еще не самое страшное, на что вы тогда были способны. Поэтому, Зоя, я бы на вашем месте не стал усугублять в себе чувство вины.

– То есть вы меня оправдываете?! – поразилась Зайка.

– Можно и так сказать, – снова улыбнулся Муратов, – считайте, что я выступаю в качестве вашего адвоката и судьи одновременно. Как врач, я снимаю с вас всякую вину, а заодно – и ответственность за случившееся. А как судья, я вообще не признаю в случившемся вашей вины.

Вот так Зайка рассказала Муратову о своей готовности укокошить собственного мужа, а он – о благороднейший из благороднейших! – не впечатлился ее признанием.

Но весь ужас вчерашнего дня заключался даже не в этом!

Муратов, в порыве своего всепрощения, попытался утешить Зайку самым древним способом, которым обычно настоящие мужчины утешали слабых женщин, нуждающихся в защите и опоре.

Он обнял ее, поцеловал, и… Зайка ответила на его поцелуй. Он был такой чудесный – этот красивый, сильный, чувственный мужчина с теплыми руками и нежными губами. Она так страстно желала, чтобы он никогда на свете не выпускал ее из своих объятий, так отчаянно откликнулась на его ласку, что буквально потеряла над собой контроль. Но в какую-то проклятую секунду увидела их со стороны, слившихся в недвусмысленной позе на диване. «Нет, нельзя! Что ты творишь?! Гореть тебе в аду синим пламенем!» – закричал у нее в голове чей-то голос.

И она вырвалась из его объятий и с рыданиями бросилась вон из комнаты.

– Нет, нет, я не могу! Не здесь, не сейчас! Не трогай меня! – выкрикивала она на бегу.

Бежала она, оглашая весь дом своими воплями, и думала, что потеряла его навсегда! А он пошел на ее рев и подал ей стакан воды и какую-то таблетку.

– Выпей, успокойся, поспи, – сказал он. – Я все понимаю, не переживай.

Она, естественно, подчинилась: выпила, успокоилась и уснула. Всю ночь ей снился Муратов, и она таяла в его объятиях. А утром, проснувшись, она больше всего сожалела о том, что уснула не вечным сном. Зайка решила: он уехал от нее в полной уверенности, что она – сумасшедшая!

Оказалось же, что Муратов никуда не уехал! И как это его угораздило остаться с ней, в доме Василия, да еще с самого утра для нее какао приготовить?!

– Что, я не угадал с сахаром? – спросил он, видя, что она кривит губы.

А она опять боролась со слезами! Да что ж это за наваждение! Откуда в ней столько жидкости?!

– Угадал, очень даже угадал, просто я чувствую себя такой дурой! – сказала Зайка. – Я так ужасно себя вчера вела. Прости меня, пожалуйста!

– Вот это уже лишнее! Это просто нервы, – подмигнул ей Аркадий.

И тут Зайка решилась: аккуратненько умостила чашку на подносе, поднос отставила на тумбочку, а сама кинулась ему на шею. Получилось так себе. Муратов ее нападения не ожидал, и они оба кубарем скатились с кровати.

– Ой, прости! Прости! – закудахтала Зайка.

Но он не ответил, подмял ее под себя и принялся жадно целовать. Он так спешил, что содрал с нее пижаму кое-как, только пуговицы во все стороны разлетелись. И собственную свою одежду сбросил со скоростью звука. Зайка, оторопевшая от такого напора, только и успевала, что ахать. А потом она вообще потеряла ориентацию во времени. Да и с самим временем случилось что-то странное: то оно ползло мучительно долго, то неслось галопом, захлебываясь на ходу.

Зайка стонала, смеялась, плакала, в общем, вела себя неприлично и, как всегда, ненормально. Она не принимала сексуальных поз и не думала, как все это безобразие, которое вытворяли они с доктором, выглядит со стороны. Их секс получился стихийным, буйным, неистовым, и она была готова заниматься им всю свою оставшуюся жизнь!